Маргарита Феофанова из Горного Веретья говорит, что старость — в радость, когда у детей, внуков и правнуков всё в порядке. Она — счастливая.
На пороге — 1 октября, Международный день пожилых людей. Каждый год мы по-особому тепло отмечаем эту дату. Молодые в этот день оказывают знаки внимания самым «тёплым» нашим близким, прожившим гораздо дольше нас, накопившим больше знаний, опыта и мудрости и, конечно, любви и тепла, которое не иссякает долго, как в русской печке. Наши старшие дороги нам, как последнее тепло. И потому мы поздравляем всех с их днём.
Пожилыми принято называть людей, достигших пенсионного возраста. В нашем районе на пенсии по старости, по данным ПФР, находятся около трёх тысяч человек. Многие из них, правда, всё ещё трудятся. Кто-то «не от хорошей жизни», а кто-то потому, что очень любит свою работу и является таким профессионалом в этом деле (как, например, врач-фтизиатр Шимской ЦРБ Лилия Владимировна Сивенкова, которой уже за 80), что и руководство отпускать не хочет. Есть люди, которые ушли на заслуженный отдых, уступив дорогу молодым специалистам, а сами нашли более лёгкую работу с неполной занятостью — просто для того, чтобы не сидеть дома, а находиться в обществе. Руководители организаций и предприятий, которые в нашем районе не слишком высокотехнологичны, с радостью берут на работу пенсионеров, потому что те — люди ответственные, дисциплинированные и повышения зарплаты обычно не требуют. Очень удобные люди.
Что говорить, здоровье у большинства пожилых людей не слишком-то хорошее. Бывает, выйдя на пенсию, человек совсем падает духом, а душевное состояние неизбежно сказывается и на физическом здоровье, и на образе жизни.
Только радостный человек с удовольствием трудится на приусадебном участке, ходит в лес, занимается спортом, участвует в общественной жизни. Старость для него — весьма условное понятие. А внуки, с которыми много возятся бабушки и дедушки, вырастают, превращаясь в достойных людей. Бабушка худому не научит.
Какую неоценимую помощь в воспитании у подрастающего поколения чувства патриотизма и любви к Родине оказывают обществу и государству участники Великой Отечественной войны и ветераны труда! Рассказы очевидцев и участников событий того великого и страшного времени сильнее всего воздействуют на молодые умы и сердца. В нашем регионе действует подпрограмма «Патриотическое воспитание граждан Новгородской области» государственной программы «Развитие образования и молодёжной политики в Новгородской области на 2014–2020 годы». В её реализации участвуют многие ветеранские организации, и их вклад весом.
В нашем районе есть старики, чей возраст перевалил за девяносто, а они живут и радуются. Что уж говорить о восьмидесятилетних, эти вообще молодые — такими себя считают, потому что сил им придают хороший душевный настрой и любовь к окружающему миру. Вот и нашей Маргарите Николаевне недавно, 15 сентября, стукнуло 80, а разве скажешь?
В Горном Веретье, в доме № 39, что стоит на большом приусадебном участке в 40 соток — который не пустует, не зарастает лебедой, а весь обрабатывается с помощью тракториста и подаренного сыном мотоблока, засаживается картошкой, овощами и садовыми цветами необычайной красоты, стоит русская печь. Мало у кого в деревнях это чудо сохранилось. У Маргариты Николаевны печка есть, и что уж совсем удивительно, имеются и чугуны с ухватами. Не только для современной молодёжи забавно видеть, как бабушка вытаскивает маленьким ухватиком и ставит на ошёсток чугунок с кашей или со щами, но и нам, родившимся через 15–20 лет после войны. Хотя мы-то мамины щи из русской печки помним, ощущаем их дух. Такой, что собственный дух захватывает.
Рассказ о своей героине начала я с русской печки не просто так, лишь бы с чего начать, с чего-то такого: старинного, эксклюзивного, почти что ветхозаветного. Хотелось начать с чего-то тёплого, а что может быть для русского человека роднее и теплее печки — только мама.
— Мне без печки никак нельзя, я в ней обеды варю и пироги пеку, — говорит хозяйка всего этого добра: и участка, и дома, и печи, Маргарита Николаевна. — Правда, в чугунках теперь редко готовлю, больше в кастрюле или в казане. Казан дети купили, хорошая штука... Но и в чугуне иногда варю, мне дочка с Питера даже новый ухват привезла, небольшой такой, но справный.
И простодушно удивляется своим словам:
— Вот ведь, продаются ещё ухватики — кому-то надо.
Кому-то надо. Да. Кому-то хочется ветхозаветного тепла русской печки, от которой произросли мы все, даже современные жители мегаполисов. Не сами, конечно, но их родители или родители их родителей, или куда более дальние предки. Может, они не знают или забыли, но все мы — одного поля ягода, одной печки дети.
...А в избе, между прочим, не топлено. Сама хозяйка сидит в тёплом свитере, а сестра Зинаида вообще в куртке. Зинаида Николаевна давно уже питерская и скоро уедет в Северную столицу зимовать. Вернётся только к весне — у неё неподалеку от родни куплен домик с огородом и садом. Ей семьдесят пять, а Маргарите восемьдесят. Семьдесят пять было недавно, в ресторане со своей роднёй отмечали, как позавчера.
— Мне тогда большую поздравительную открытку подарили, — рассказывает, — красивую и с огромным числом 75. Я сначала её в сервант за стекло поставила, а потом убрала. Это число перед глазами всё время напоминало, что мне уже столько-то лет! Посмотрю на открытку, подумаю, и жутко становится — такая я старая, что ли? Убрала её на фиг.
Мама Риты до войны была учительницей, а детей в её семье росло четверо, два сына и две дочери. Почему до войны? А потому что после Победы учительствовать в родной школе ей не разрешили из-за того, что «при немцах работала». Маргарита Николаевна искренне удивлена:
— Почему не разрешили, непонятно, ведь она своих же деревенских ребятишек-то учила? А сказали, чтобы ехала в Сольцы, там можно было в школе работать. Тогда дед ни в какую не захотел уезжать с родного места, хоть на пепелище приехали из Прибалтики, куда в 43‑м угнали. А деду перечить никто не посмел. И мама стала работать на почте начальницей, потом я её сменила. У меня-то 49 лет стажу, работала избачём (заведующей клубом), почтальоном несколько лет, а потом, как мама на пенсию вышла, стала начальником почты. Почтальоном тяжело было с толстенной-то сумкой ходить по деревням — я обслуживала два Веретья, Горное и Новое, и Межник. Получалось, проходила примерно по 20 километров в день, в каждый дом надо было зайти. Почтальоны ведь не только газеты и журналы носили, а иногда и посылки с бандеролями прихватывали. А ещё открытки, конверты, марки... Тогда фотографии известных артистов кино нам на продажу присылали, помню, Костя Мухин всё время их покупал. Разносили пенсии, собирали плату за радио, за свет — много было работы, а выходной день всего один — воскресенье... Ну, а начальником полегче стало, хотя всё время проводила на работе, не убежишь. Детей часто одних дома оставляли, и ничего...
Можно сказать, что Маргарита принадлежала к классу тогдашней деревенской элиты. В те давние годы начальник почты, завмаг, избач, то бишь завклуб, считались, как и учитель с фельдшером, сельской интеллигенцией. Их уважали. А в деревне было всё: и сельсовет, и школа с клубом, и магазин с почтой, и медпункт. Людей, даже после войны, в деревне тоже было много. Если учитывать, что по информации известного в районе краеведа Виктора Иванова, местного, кстати, в прошлом жителя, на июнь 1941 года по нечётной стороне здесь насчитывалось 39 домов, 12 — по прогону и 39 — по чётной стороне. Итого получается 90. И в каждом из них проживали в основном большие семьи, в которых было иногда по семь-девять детей, да ещё старики-родители часто жили в том же доме.
— А сейчас у нас проживает всего 42 человека, и то это вместе с настоящими (постоянно проживающими. — Т.К.) дачниками. — Маргарита загибает пальцы, перечисляя «настоящих». — В Смекаловой избе, у Нади, Наташа, Рая... Ты дачница, — обращается к подсказывающей Зинаиде.
И долго объясняет, какая у них заме чательная деревня и какие хорошие люди живут. И, главное, никакого такого хулиганства, воровства или чего похуже, отродясь не бывало. Случается, что старые, брошенные избы растащат на брёвна, на доски или на дрова. Непорядок, безусловно, а с другой стороны — чего им, брошенным, без пользы догнивать.
Вообще у них в деревне жить здорово, всего хватает:
— Автолавка ходит каждый день, чего там только нет из продуктов. А чего нет, то своё имеется, как правнук говорит: «Экологически чистые продукты только в деревне у моей бабушки». Медпункт два раза в неделю работает: вторник и четверг, а менюшский фельдшер, Людмила Николаевна Игнатьева, такая, брат, лучше нету, таких и не сыскать! А что ещё нужно нам? Дети приезжают — радость. И всего-то у меня сын Гена и дочка Галя, двое внуков и четверо правнуков, а как все соберутся, так 15–16 человек в избе. На юбилей, вот, 81 гвоздику подарил внук, чтобы нечётное число цветков было.
Она продолжает, светло улыбаясь:
— Почему я счастливая? Дети у меня хорошие, и внуки, и правнуки. У них в семьях лад, и мне спокойно. А что сейчас может быть плохого? Только пьянство да наркомания — Бог миловал от этого. Галя в Питере живёт, замуж за ленинградца вышла, а познакомилась с ним в Медведе — он там срочную служил. Она — учительница, как бабушка Елена, преподаёт физику с математикой. Очень её на работе хвалят. А Гена в Новгороде живёт. Но приезжают, не забывают меня, и звонят.
Да уж, связь теперь — не то что давеча почтовая да телеграфная, кнопочку нажал и слышишь родной голос. Но компьютер в деревне — редкость, да не очень-то он и нужен старикам, телевизора хватает. И ведь поди ж ты, до сих пор здесь уважают обычного почтальона, который приносит в дома свежую прессу.
— Почтальонша наша, Света Ефимова, — просвещает меня Маргарита, — уж таких женщин не сыскать! Четверо ребятишек у неё и муж-ивалид, а она всё успевает, и на работе, и по хозяйству, и сама хорошая очень. — Оглядывается по сторонам, — да у нас все люди хорошие! Вот взять Мануриковых — чудесная семья! А ребята у них какие — Иван да Яков, уж таких и не сыскать нигде! Работящие, уважительные, и учатся, и отцу с матерью помогают, и на сцене выступают... Я скажу так: весело и хорошо мы здесь живём.
— Уж куда веселее, — поддерживает сестру Зинаида Николаевна, — бывает, начнём о чём-то забавном вспоминать или просто обсуждать что-то, хохочем до одури, до того разойдёмся, не остановиться, как дурочки!
Добрый смех продляет жизнь. У этих двух сестёр отношение к ней радостное, дружелюбное, как, скорее всего, во всём их роду. Мама Риты дожила до 92 лет, тётушке через год — сто, дай Бог, ещё поживёт.
Про войну, тяжёлые детство и юность мы не говорили почти, не хотелось вспоминать. Но временами проскакивали в разговоре и те давнишние эпизоды — без этого не обойтись, оказывается.
— Сосед наш, Виктор Иванов, большую книгу о нас, детях войны, написал. Я купила. Там о многих рассказано из нашей деревни, и про меня есть немного.
Да, немного есть. О том, как и тогда, трёхлетней малышкой прячась с дедом от бомбёжки под старой телегой, она распевала песенки. Мать с остальными детьми укрывались в окопе, а они с дедушкой почему-то под телегой, верно, не успели добежать до надёжного укрытия. Но они уцелели. А второй раз семья чудом осталась жива, когда ехали они прятаться в бедринский лес, и прямо рядом с конной повозкой разорвался артиллерийский снаряд. Осколками изрешетило всё, что было на телеге, а из всех пострадал только дедуля — до самой смерти мучила его рана, сочилась сукровицей и не хотела заживать.
Зазвонил телефон. Кто-то набрал много грибов‑солонух и сказал, чтобы пришла, взяла себе да посолила. Тут у них лес прямо за огородами, и болото рядом. Грибы, лесные ягоды — всё рядом. Святое озеро — рукой подать. Как бросить эти места? Невозможно. Однако всё меньше людей остаётся и в этих благодатных местах. В деревне живут почти одни старики. Уйдут они — приедет ли кто занять их место на этой земле? А хочется. И пусть в домах этих новых жителей появятся беспроводная сеть вай-фай или обычные компьютеры, то есть все новые технологии, которыми сегодня в деревне не пользуются. Они станут общаться с друзьями и далёкими родственниками по скайпу и будут вполне этим довольны. Допустим, разговаривать по скайпу хорошо, и голос слышен, и жесты видны, и радость или грусть в глазах на мониторе. Чего не хватает, так это живого тепла. А может, будущим поколениям оно и вовсе перестанет быть таким необходимым? Пусть, лишь бы они пришли.
Татьяна КОЗЛОВСКАЯ
Фото автора и из семейного архива
