Горячий снег

<p style="text-align: justify;">На сегодняшний день в Шимском районе проживают всего восемь участников Великой Отечественной войны: Александра Ивановна Синильникова, Алексей Николаевич Макаров, Александр Михайлович Шамаров, Нина Дмитриевна Шведова, Николай Иванович Екимов, Александра Николаевна Григорьева, Пётр Михайлович Зуев и Владимир Иванович Мамыкин. Все они воевали на разных фронтах, в разных уголках необъятной страны. Кто-то был наводчиком грозных орудий, кто-то танкистом, кто-то шагал партизанскими тропами, уничтожая врага в тылу, кто-то по пулями выносил с поля боя раненых... Всего восемь, а в прошлом году в это время было тринадцать. Но есть ещё дети войны, кто смутно, но помнит её, по крайней мере свои детские ощущения, смутные, но засевшие в уголках памяти на всю оставшуюся жизнь.</p> <p style="text-align: justify;">Мало, очень мало жителей Шимска и окрестностей воочию наблюдали за тем, как деревню за деревней, оккупированные гитлеровцами, занимали наши войска. Занимали с жестокими боями, падая на покрытые снегом поля и окрашивая белое красным. Мало. Потому что мужчины ушли на фронт, а остальные погибли или были угнаны в рабство.</p> <p style="text-align: justify;">Жительница деревни Бор Антонина Дмитриевна Кузьмина избежала участи быть узницей фашистских концлагерей, но на родной земле находилась под игом захватчиков. В этом году ей — 96 лет, и она — одна из немногих оставшихся в живых жителей района, кто своими глазами видел, как в феврале 1944‑го года наступали освободители, кто сердцем и нервами прочувствовал, что значит слово «Освобождение». «Казалось, — рассказывает бабушка Тоня, — что всё вокруг горело: и деревни, и леса, и даже снег. И не верилось, что наши гонят фашистов прочь уже основательно, навсегда, и что ты, лично ты, выживешь в этом аду...».</p> <p style="text-align: justify;">Оккупация Шимского района длилась без малого девятьсот дней. Всё было разрушено, сожжено. Редкой деревне чудом удалось уцелеть. В книге медведского краеведа Виктора Иванова «Маятники судеб» собрано множество воспоминаний самых разных людей, очевидцев тех давних событий. Время от времени я беру в руки увесистый том и перечитываю некоторые главы. И вот в очерке о жителе деревни Щелино Иване Ефимовиче Братышенко попались страницы его воспоминаний, связанные с февралём 44‑го. И удивительно сравнивать воспоминания Антонины Кузьминой с тем, как запомнился день освобождения Ивану Братышенко. А встретили они этот день в разных местах: она — в Голино, а он — в Подгощах. И вот что врезалось в его память:</p> <p style="text-align: justify;">«... В январе 1944 года немцы перевезли нас, кого заставляли работать на себя здесь, в деревню Чайка, в версте от станции Борки. Мы прессовали солому тракторным прессом. Жили в избах угнанных ранее в Германию совхозников... Однажды смотрим — конные подводы идут. Думаем — не за нами ли? Нет, это кухни везли немцам обед в котлах на передовую, а передовой-то и нет... Обеды, суп с макаронами, нам отдали. Потом всё же погрузили всех на подводы и куда-то повезли. Оказалось, в Шимск. Заперли нас в бывшем Чекулаевском маслозаводе (где сейчас пекарня Гора Товмасяна, а в советское время размещалось районное объединение «Сельхозтехника») и держали несколько дней. И вот прибегает однажды немец-жандарм и кричит, чтобы выходили и «шпацирили» по маршруту: Углы — Сольцы, а там, мол, нас посадят в вагоны и повезут в Германию... Мы обрадовались, что до Сольцов надо добираться самим, и двинули в сторону, на Подгощи».</p> <p style="text-align: justify;">Рассказ интересный, но долгий. Попробую пересказать коротко своими словами. Там, в Подгощах, беглецов приютила добрая бабуля и поведала, что в их селе есть один вредный полицай и его надо опасаться. Но, как видно, тогда уж времена переменились, немцев погнали и полицай подобрел, разрешил остаться. А через несколько дней он явился с каким-то немцем и сообщил, что, мол, дня через два-три русские солдаты будут здесь. Немец, судя по всему, дал стрекача, а полицай предложил семье Братышенко ехать с ним на лошади в деревню Тёс, что стояла в стороне от проезжих дорог в двух-трёх километрах от Подгощ. И вот тут начинается интересное:</p> <p style="text-align: justify;">«...Приехали. А там — как будто и войны не было: все избы целёхоньки, тихо, спокойно. Затопили мы баню, ведь не мылись толком почитай всю войну. Вдруг видим, со стороны Ильменя движется в нашу сторону какое-то воинское соединение: кто на лошадях, кто пешим ходом, кто на лыжах. Мы и баню бросили топить, в избу забрались и сидим. Хозяин-полицай трясётся от страха, говорит, чтоб не вылезали, а мне-то не терпится узнать, что за вояки пришли. Спустился с сеней, прислушался: гомонят, а на каком языке — не пойму... Будь что будет, думаю, и выхожу на улицу. Человек пять солдат в немецких шинелях стоят, курят. Вдруг один подходит, хлопает меня по плечу и по-русски говорит: «Да здравствует товарищ Сталин». Я глаза вытаращил, не пойму ничего. А он мне: «Мы — добровольческая литовская дивизия. Оставили позиции. Пусть немцы воюют, а мы домой идём». Отдохнув, немецкие союзники двинулись на запад... А к ночи советские самолёты уже бомбили Подгощи, видны были пожары в той стороне. Наш полицай совсем обмяк, смотрит на зарево тупо, прикидывает, что горит. Потом заискивает: «Иван Ефимович, вы — человек смелый, поедем завтра утром в Подгощи, у меня там целый ларь ржи и пять мешков гороху, я и с вами поделюсь».</p> <p style="text-align: justify;">Утром всё стихло. Ни стрельбы, ни бомбёжки, ни пожаров. Поехали. Въезжаем в деревню, а там Наши! Сорвался я с саней, побежал им навстречу, и плачу, и смеюсь...».</p> <p style="text-align: justify;">В родное Щелино Братышенко с дочкой пришёл только в середине марта. А там из 42 изб и множества разных построек осталась одна только водогрейка от бывшего скотного двора, одна коробка глинобитной избы и маленькая банька. Того «рая», что увидел Иван Ефимович в деревне Тёс, здесь не наблюдалось. Да что говорить, ведь за годы оккупации только в самом Шимске война разрушила и сожгла больше сотни жилых домов, все государственные учреждения, железнодорожную станцию, нефтебазу и ещё множество социально-бытовых объектов. Странно даже, каким чудом уцелели два двухэтажных деревянных дома довоенной постройки на Коммунальной улице. Только недавно их жильцы переселились в новый дом, построенный по областной целевой программе переселения из ветхого аварийного жилья, а сами дома сейчас разбирают. Вдуматься только: как долго Шимск не мог оправиться от войны! Мы ведь и сейчас всё ещё пожинаем адские плоды — кованым сапогом прошла она по каждой душе, оставив грязный, кровавый свой след.</p> <p style="text-align: justify;">Наш район был ареной страшных сражений. Здесь проходил Лужский оборонительный рубеж, где немцы, потерпев неудачу на северо-западном направлении, пытались прорвать оборону Ленинграда. На защиту Северной столицы встали народные ополченцы Кировского завода. Здесь, на нашей земле потерпела поражение в первом бою дивизия СС «Мёртвая голова».</p> <p style="text-align: justify;">И так по всей стране — маленькие деревушки, райцентры и более крупные губернские города брали на себя основные удары, защищая Москву, не пропуская врага к сердцу России. Сколько солдат полегло на этих рубежах! Столица обязана жизнью крохотным высоткам, болотным топям и непролазным лесным чащам окрестных губерний, задержавшим врагов на подступах к ней и обеспечившим прорыв блокады Ленинграда.</p> <p style="text-align: justify;">Нельзя забыть, что в Шимском районе находились два лагеря для военнопленных — в Шимске и Медведе. Специальная комиссия, созданная для расследования злодеяний гитлеровцев на нашей территории, выявила, что в лагере под открытым небом, который располагался на берегу Шелони в районе Задорожья, постоянно находились около десяти тысяч человек. Было установлено, что там погибли полторы тысячи солдат и офицеров Красной Армии. Но, судя по рассказам очевидцев, некоторые из них ещё живы, погибло гораздо больше. В Медведе обнаружили 1930 трупов, которые были закопаны в ямах. В одной такой могиле нашли останки тысячи человек. На нашей маленькой территории стоят обелиски на 35 воинских захоронениях, где покоится прах около пяти тысяч защитников и освободителей.</p> <p style="text-align: justify;">Война разделила время на «до» и «после», людей — на героев и трусов. Долгие годы в наших семьях старались поменьше вспоминать о перенесённых страданиях. Не было ни сил, ни желания, ни времени — отстраивали страну заново. Налаживали, выстраивали жизнь — для жизни, и некогда было думать о прошлом. Чего о нём думать и говорить, когда оно — как незаживающая язва, всё болит и саднит, и не даёт быть счастливым.</p> <p style="text-align: justify;">Даже я помню, как не принято было ворошить прошлое в нашей семье. Мама, тётя и дедушка избегали этих разговоров — они были узниками немецкого концлагеря под Берлином, и им после освобождения и возвращения на родину пришлось доказывать, что они — не враги и не предатели. Тётя потеряла любимого и так и не вышла замуж, а бабушка Тася не дождалась с фронта ни мужа, ни сыновей. Павел, морской офицер, погиб под Севастополем, Алексей — в Белоруссии, а дед Иван пропал без вести — навсегда.</p> <p style="text-align: justify;">В Шимском музее хранятся документы, воспоминания защитников шимской и новгородской земли, фотографии, письма, книги. Директор учреждения Ольга Новожилова проводит множество встреч, экскурсий, тематических мероприятий, на которых рассказывает много интересного об истории Шимска и района. Школьники слушают Ольгу Александровну, затаив дыхание, с неменьшим интересом приходят сюда и пожилые люди. Здесь — наша история, знать которую нужно только потому, чтобы никто и никогда не смог заставить тебя не любить или предать свою родину.</p> <p style="text-align: justify;"><strong>Настя БЕРГ</strong></p> <p style="text-align: justify;"><strong>Фото из открытых источников</strong></p>