24 марта в Новгородской областной филармонии состоялась сценическая реконструкция последнего российского суда над нацистами.
Зрителями четвёртого показа стали школьники и молодёжь из Батецкого, Новгородского, Демянского, Поддорского и Солецкого районов.
С 7 по 18 декабря 1947 года в Новгороде проходил открытый суд над 19 немецкими военными преступниками (всего в СССР состоялось 20 таких судов). Проект «Да судимы будете» был создан в 2017 году творческой группой (над реконструкцией работали более 60 человек) под руководством заслуженного артиста России Даниила Донченко, исследователем судов над нацистскими преступниками в СССР, кандидатом исторических наук Дмитрием Асташкиным и Новгородским музеем-заповедником. Благодаря уцелевшим документам и архивным фотографиям удивительным образом им удалось правдиво передать не только атмосферу того судебного процесса. Декорации, одежда, внешний вид и показания участников суда были воссозданы с максимальной точностью. Во время просмотра сомнений не возникло — всё именно так, как и 70 лет назад, и, что немаловажно, в том же самом месте.
***
Перед началом показа на экране появлялись эпизоды интервью с очевидцами суда 1947 года Лидией Алексеевной Абросимовой и Владимиром Владимировичем Мощенковым.
— Это надо помнить, — произнесла финальную фразу Лидия Алексеевна.
После этих слов крупным планом были показаны её печальные, обрамленные глубокими морщинками глаза. В 47‑м это был суд над нацистами, сегодня — суд над памятью. Нашей с вами памятью, из которой, к сожалению, почти исчезли боль и страдания миллионов людей.
Из показаний свидетелей
(выдержки из подлинных протоколов судебного процесса)
«Немцы согнали всех граждан деревни женщин, детей и стариков. Собрали в одном месте человек сто. В том числе была и я с пятью детьми, младшему было пять лет. Окружив нас, они открыли по толпе огонь из шести пулеметов. Когда начали стрелять, я прижала к себе детей и бросилась на землю. На нас стали валиться трупы. Моя девятилетняя девочка спросила меня, ранена я или нет. И хотя меня ранило в бок, я ответила: «Нет, Ниночка, не ранена». Она мне ответила: «Мамочка, и я нет». В это время в нас стали бросать гранаты. Девочек сразу убили — маленькая только вскрикнула и упала, а меня еще ранили в голову. Я потеряла сознание...»
«Начался допрос. На столе у немца, который меня допрашивал, лежала резиновая палка, обвитая колючей проволокой, ей меня избивали. Затем меня положили на табуретку, оголили спину и стали бить по ней. Вечером всех задержанных связали и быстро погнали к небольшой возвышенности. По дороге били прикладами. Заставили раздеваться догола и выводили на горку. Раздавались залпы из автоматов, пистолетов, винтовок. Люди падали... Тот немец, который бил нас в жандармерии, в упор выстрелил в меня. Сознание я не потерял. Пуля попала в правую щеку и вышла через левый глаз. Я почувствовал, что падаю в яму. На меня падали трупы...».
«... Из уничтоженной деревни немцы пришли на станцию, взяли мою невестку, двухлетнего внучка, девочку Михайлову и повели всех расстреливать. На станции их начали бить по лицу металлическими лентами с патронами. Мой внучек попросил: «Мама, дай поесть». Этот австрияк (один из подсудимых) вынул наган и говорит: «Я тебя сейчас накормлю». Он так ударил его по голове рукояткой, что у моего внучка глаза вывалились. «Накормил», ирод! Когда он это сделал, невестку, внучка и девочку отвели метров на пятьдесят от станции и расстреляли. Я на всю жизнь запомнил их. А когда я приезжал на допрос и они были привезены туда тоже, я их сразу узнал, и следователь на меня обиделся, когда я попросил у него разрешения своими дряхлыми руками выцарапать глаза этим зверям».
Самому маленькому свидетелю суда, жителю деревни Большое Тресно Дновского района, было 12 лет. Он так же, как и многие, выжил в яме с трупами.
— Что сделали немцы с твоими родными? — задал ему вопрос председательствующий судебного процесса.
— Маму и братика Павлушу немцы убили, — ответил сквозь рыдания ребёнок. Мальчика увели из зала суда.
Ещё один свидетель, чьи показания обрываются на полуслове — главный судебно-медицинский эксперт Ленинградского военного округа, подполковник медицинской службы Андрей Павлович Пазгалов.
— По результатам эксгумации в ямах-могилах мы обнаружили не менее трех тысяч семисот трупов. Смерть этих людей — насильственная. Она последовала от тяжких смертельных телесных повреждений — сквозных огнестрельных пулевых ранений головы, шеи, груди. Самому младшему погибшему могло быть четырнадцать лет. Подростков, женщин и мужчин 50–60 лет рубили тесаками, шашками или штыками винтовок, на что указывают ровные края поврежденных костей...
Подсудимые
Грубая немецкая речь непривычно «режет» слух. «Nein» (Нет) — кричит самый ярый фашист Герцог Курт, отвечая на вопрос: «Признаёте ли вы себя виновным?»
— Я старался облегчить участь советских людей, — добавит он в своё оправдание.
— Мы не позволяли себе сомневаться в нашей миссии, — скажет бывший командир группы полевой жандармерии Доблер Петер.
Начальнику карательного отряда при комендатуре тыла 16 армии Финдайзен Вернер было предъявлено обвинение в уничтожении 2000 советских граждан. Заместитель начальника полевой жандармерии ортскомендатуры № 1/321 Хаббе Фриц участвовал в расстрелах 10 раз.
— Сколько советских людей было расстреляно при вашем участии? — задаёт вопрос председательствующий суда начальнику отряда полевой жандармерии ортскомендатуры № 1/321 Иоганну Кайрату.
— Примерно 30 штук, — звучит короткий ответ подсудимого.
— Что Вы сказали?
— 30 штук, — повторяет каратель, делая акцент на последнем слове.
19 военных преступников расстреляли, повесили, заживо сожгли и замучили в лагерях более 34 тысяч человек, проживающих на территории Новгородской, Ленинградской и Псковской областей, 316 217 человек были угнаны в немецкое рабство.
***
Кульминационную фразу «Да судимы будете» произносит в свидетельских показаниях протоиерей Николай Ломакин, переживший блокаду Ленинграда. В 1946 году он участвовал в Нюрнбергском процессе в качестве свидетеля, рассказав, в частности, что во время блокады в ленинградских храмах ежедневно отпевали по 100–200 умерших.
Священнослужитель был очевидцем немецких злодеяний. Знал подробности разрушения храмов и церквей в Ленинграде, Новгороде и Пскове. На его глазах немцы демонтировали памятники культурного и исторического наследия, варварски их разворовывали, глумились над верой.
— Обстреливались храмы божьи, разрушались школы, дома мирных жителей. Мне бы очень долго пришлось вас утруждать, если бы я стал до конца читать эту страшную книгу крови и страданий. Но могу сказать одно — русские люди до конца исполнили свой долг перед Родиной. ...Да судимы будете, — обращая свой взор на карателей, проговорил батюшка, твёрдо убеждённый в том, что главный суд над палачами ещё впереди, и не на земле он, а на небе.
Приговор
Виктор Стрекаловский, заместитель военного прокурора Ленинградского военного округа по делам специальной подсудности, государственный обвинитель:
— Во имя братьев и сестёр все 19 подсудимых достойны смертной казни. Сегодня советский закон опускает карающую руку. Никому не уйти от справедливого возмездия!
Однако в начале 47‑го года смертная казнь была отменена. Высшая мера наказания — 25 лет каторжных работ. Она и была присуждена виновным. Четверть века они должны были провести в исправительных лагерях. Право обжаловать решение суда карателям также предоставили.
Судебное заседание закончено, но я слышу гул и недовольные крики людей... Мне кажется, что я слышу. На самом деле в зале тишина... Лишь через несколько мгновений её разорвут аплодисменты.
***
Поездка на реконструкцию школьников из пяти районов, в том числе и старшеклассников из Сольцов (всего 19 учащихся средней школы № 1 и № 2), стала возможной благодаря финансовой поддержке владельца компании «ZENDEN» Андрея Павлова. Андрей Васильевич родился и провёл годы детства в деревне Заручевье Поддорского района. Он не забывает своих земляков, оказывает им различную помощь, уделяя большое внимание патриотическому воспитанию поддорской молодёжи.
После показа он написал на своей странице в Фейсбуке: «Во время постановки меня задело поведение нескольких мальчишек в зале. На сцене рассказывали, как, истязая, убивали женщин и маленьких детей. А этим ребятам было весело. Они не знали, куда деться от скуки, сидя в своих смартфонах».
***
Наши школьники уже в автобусе. Обращаюсь к ребятам с просьбой поделиться впечатлениями.
— Реконструкция мне очень понравилась. Особенно запомнилась женщина, у которой убили пятерых детей, — говорит ученица средней школы № 2 Анастасия Тарабановская, — но, мне кажется, что нам ещё рано такое смотреть.
— А вы согласны с приговором?
— Нет, — в один голос отвечают ребята.
— Как вы думаете, такие судебные процессы были необходимы?
— Нужно было показать, что Советский Союз — цивилизованное государство, — предполагает один из подростков.
— В ваших семьях пострадал кто-нибудь во время войны?- интересуюсь у детей.
— У меня бабушка воевала, — отвечает рыжеволосый паренёк, — только я не помню, как её звали.
Татьяна ИЛЬИНА
Фото автора