В свои 84 Людмила Владимировна Семёнова мыслит живо и излагает интеллигентно. Жизнь у неё получилась пёстрой. И лишь на её излёте она стала нашей землячкой, купив скромные полдомишка в райцентре. Уже успела и мужа проводить на мроткинский погост. Теперь живёт одна с верным чёрным псом Максом да кошками. Незадачливые соседи покоя, к сожалению, не прибавляют. Однажды даже смежную стену умудрились разобрать. Приходилось и в валенках спать. Те же дрова от греха подальше складывает в сенях да чулане. Кстати, топливо – едва ли главная забота. На днях машину дешёвых отходов впрок заказала. Тепла нынче никак было не дождаться. На дворе в режиме ожидания – пара грядок под зелень с клубникой да куст малины. Много ли ей надо? Пенсия вроде сносная. В магазин сходит, купит любимых пирожных, зелёного горошка да капустки для лёгкого супчика. А ещё непременно собачьего корма. Не только Максу, соседнюю псину тоже подкармливает. Смотрит телевизор, читает «Российскую газету» да иной раз звонит младшей сестре Нине в Красное Село. Так живёт теперь инвалид 3‑й группы, обладатель знака «Житель блокадного Ленинграда» (на снимке). Как известно, согласно статье 18 «Закона о ветеранах» пенсионеры этой категории давно приравнены к статусу ветеранов Великой Отечественной войны.

Слёзы пуделя Дези

По сути дела, любая жизнь проживается в назидание потомкам. Вот и в случае Людмилы Владимировны назиданий – хоть отбавляй. По нынешним временам такую биографию уже не выстроишь. На свет она явилась в Красном Селе, что всего в 20 верстах от Питера по петергофской дороге.

Отец её, военный дирижёр, с самого начала войны был на фронте. Мама работала технологом на знаменитых Бадаевских складах. Война для восьмилетней Люды началась во дворе родного дома. Когда она играла с соседскими детьми, раздался вой падающей бомбы. Впоследствии Красное Село пять раз переходило из рук в руки. Пришлось их семье – бабушке, матери и 8-месячному брату – перебраться к маминой сестре в Питер, на 7‑ю линию Васильевского острова. Помнит заклеенные газетами окна и постоянные объявления тревоги по радио. Летом 41-го немец бомбил нещадно. Порой перерывы сокращались до пяти минут. Остальное время приходилось таиться в подвале дома, где было убежище. Маму мобилизовали в бригаду по гашению фугасных бомб, и ждать её приходилось подолгу. А потом она стала совершать неблизкие походы на фабрику-кухню, располагавшуюся у Нарвских ворот. Крупы какой-нибудь выделят или супу. И дома гадали: вернётся или нет? Голод и холод донимали не на шутку. Причём настолько, что инстинкт выживания порой одолевал моральные табу. Людмила Владимировна всю жизнь не может забыть, как им пришлось продать «на котлеты» семейную любимицу – пуделя-медалистку по кличке Дези. Кормить её было нечем. Преданную подругу оценили в 50 тогдашних рублей. Прощаясь, та плакала. А немногим ранее такие же дельцы просили продать... 10-месячного брата, уж больно румян был. Да что там, окоченевшие трупы лежали на улице с аккуратно вырезанными филейными местами. Не особо стесняясь, люди ели крыс...

Американское масло

Потом они переехали к отцовой матери «в роты», на 12-ю Красноармейскую. Как-то бабушка пошла на базар и выменяла золотой крестик на ведёрко старой квашеной капусты. Пока несла, не утерпела, много съела. И уже утром попрощалась с домочадцами – смерть от заворота кишок. Мама зашила её в простыни, и «мумию» увезли на Пискарёвское кладбище.

Их дом стоял напротив булочной. Из окна они нередко наблюдали, как орудуют в очереди ушлые прохиндеи. Якобы невзначай они толкали ослабевшего человека и в суматохе вырывали продуктовые карточки...

Завязли в памяти и редкие «светлые моменты». Помнит, как закружились в небе немецкие листовки. А в них стишки: «Русские матрёшки, мойте свои окошки, сегодня не будет бомбёжки». Это было на Пасху.

А как-то раз лютой зимой пробились с севера самолёты с союзническими американскими подарками. Тюки выбрасывали прямо на землю. Тогда счастливчикам неслыханно повезло – разово выдали аж по 400 граммов масла!

Оккупация крупным планом

Им повезло с эвакуацией. Был лютый декабрь 1942-го. Жгли в буржуйке последнюю мебель и на улицу старались не выходить. Но с отцовой службы прибыли на полуторке матросы и повезли их через ледяную Ладогу на большую землю. Помнит, что перед отправкой им выдали по буханке хлеба и полкило луку. В дырявых теплушках везли их на Кавказ целых пять недель. Но так и не довезли. Состав с беженцами оказался на юге Украины, под Пятихаткой. Только там уже были немцы, которые сразу показали себя во всей «арийской» красе. Первым делом они отсортировали евреев и цыган. Беженцев распределили по хатам на постой и даже выделили по 25 соток земли под огороды. Конечно, по сытости здесь было несравнимо с блокадным Ленинградом. С ранней весны в селе, где до войны был колхоз им. Ленина, начинались полевые работы. Немцы за этим следили. Трудилась в поле и мама, а бабушку определили в бухгалтеры. Люда пошла здесь в первый класс школы, где были и немецкие учителя, плохо говорившие по-русски. Помнит, что к местному населению оккупанты относились вполне дружелюбно. Шла война, а здесь и праздники отмечали вместе, и детей потом бабы понарожали. Беженцы их, конечно, осуждали, но в глаза не говорили. Приютили, и на том спасибо.

А потом в село нагрянули каратели в чёрной форме. Собрали всех евреев, человек двести, и повели ко рву за городом. А там уже ждало что-то вроде электрического стула. Так погибла и её подружка Клара, болевшая туберкулёзом. Тем вечером прошёл дождь, и долго ещё из-под сырой земли во рву доносились стоны...

От музыки до целины

Конечно, можно было осесть в сытных южных краях, но тянуло на родину. В Питер семья приехала лишь в 48-м, оставив за спиной могилку умершего от менингита брата. Отец в семью больше не вернулся. Мама, не простив его, сошлась с другим человеком, который от боевых ранений вскоре умер. Зато у Люды появилась младшая сестра. А жили они в те послевоенные годы на редьке да маргусалине. Этот жировой продукт тогдашнего пищепрома стоил всего 1 рубль 70 копеек за кило...

После 10-летки у Людмилы заговорили гены отца-музыканта, и она поступила в музучилище на улице Войнова. Учёба шла отлично, но мама её не поддержала. С третьего курса пришлось уйти за неимением в доме пианино. На народные инструменты переводиться не хотелось, и направилась девушка на завод подъёмно-транспортного оборудования, что был неподалёку от Балтийского вокзала. Портальные краны выпускали. Люда выучилась на токаря и фрезеровщицу.

А потом был памятный призыв на целину. Людмилу как секретаря заводской комсомольской организации вызвали в «серый дом» и во главе 150 человек отправили в Курьинский район Алтайского края. Четыре месяца училась она на тракториста-машиниста широкого профиля. На зиму, правда, там не оставляли – отсылали на Алтайский тракторный завод в Рубцовск, где Людмила трудилась на сборке. И всё бы хорошо, но пришла телеграмма – мама заболела, а сестре пора идти в первый класс...

В краю цыгана Будулая

Когда вернулась, у мамы уже распадались лёгкие – так далеко зашла чахотка. После похорон Людмила снова пошла на завод. Трудилась и механиком на Московском вокзале. Замуж вышла за специалиста по гидроакустике. Потом от института, где Василий корпел над чертежами, его направили в тёплые края – г. Бельцы, что в Молдавии. Там на военном заводе изготавливали оборудование для подводных лодок. Людмилу определили инженером по металлообработке, а муж был инженером-акустиком первой категории. Как признаётся теперь Людмила Владимировна, сорок лет они прожили в Молдавии как в раю. Родные, приезжая к ним из Питера в отпуск, дивились: «Здесь ведро вишни 2 рубля, а дома – 2,40 килограмм».

А ещё её всегда тянуло в искусство. Даже в своё время устроилась в Бельцах в драмтеатр, где поначалу подвизалась в небольших ролях. А потом стала незаменимой помощницей служившего там Михая Волонтира. Того самого сериального цыгана Будулая, ставшего любимцем женщин всей большой страны.

Когда распался СССР, пришлось по известным причинам продать квартиру и вернуться на родину. Да и звала она, взывала к памяти. А с годами, как водится, потянуло к дачной пасторали. Остальное нам теперь известно.

Прощаясь, Людмила Владимировна сказала: «Рядом с вами я встретила прошлое...».

Олег ЧЕРКАШИН