Эти строки из частушки спела мне Мария Ивановна Константинова, рассказывая о своей жизни — такой непростой и полной лишений.
Родилась она в деревне Боровня в 1935 году, в многодетной семье.
— Мама моя была ленинградка, — начала свой рассказ Мария Ивановна. — В 1914 году она приехала к двоюродному брату в деревню Загородище, там и встретил её отец — парень из деревни Боровня. Папиной семье не понравилось, что взял он в жены городскую «белоручку», и выделили ему под строительство дома самый болотистый участок. Папа был человек с золотыми руками: дом построил просторный, добротный, а огород у нас так и был плохой — урожаи давал скудные. Мама моя была рукодельница. Помню, не в чем было мне в 4‑й класс идти. Поставила мама став, выткала полотно, надрали мы чёрной ольхи, полотно покрасили, и сшила мне мама к школе чёрную юбочку. Да на том 4‑м классе образование моё и закончилось, 5‑й класс я уже не доучилась — одеть-обуть было нечего. Пока школа была рядом, я выбегу утром босиком по первому ледку, пятками постучу, и стрелой до школы. Ноги и не успеют замерзнуть. А в 5‑й класс ходить было далеко, через речку. Шла я ранней весной экзамены сдавать, упала на подтаявшем льду, провалилась, замёрзла, пришла домой и говорю маме: «Больше я в школу не пойду!». Так началась моя трудовая жизнь.
Деревня Боровня до войны большая была — 150 домов, дома большие, добротные. Всё дотла сожгли враги, отступая, один только дом Василия Фёдоровича Стогова уцелел. Вот у него в доме школа и была, он нас учил до 4‑го класса.
2 года 8 месяцев жили мы с немцами: дом-то у папы был построен большой, детей много. Перед отходом немцев отца предупредили, чтобы вывез семью, и вывез он нас в лес за Болтово. А когда вернулись мы в Боровню, увидели одни только обгорелые остатки деревни. В сохранившемся амбаре папа за ночь поставил печку, а утром мы услышали разносившиеся через боровенский лес звуки трубы и барабана. Папу и оставшихся мужчин забрали на фронт. Я помню, как мы с сестрой бежали до самой станции Сольцы босиком, а папа всё твердил: «Вернитесь, доченьки!».
24 июля 1944 года отец мой Иван Гулецкий погиб в Пыталове Псковской области. Когда папа уходил на фронт, мама осталась беременной 10‑м ребенком. Дядя Коля Анисимов из деревни Болото, вернувшись с войны, рассказал нам, что перед боем, в котором отец погиб, он говорил ему о ребёнке, который у него скоро должен родиться. Николай Анисимов вернулся живым, хоть и без ноги, и передал нам эти слова отца: перед последним боем он думал о своей семье.
Родился мальчик, но прожил он всего 4 года, голодное время погубило его. Из 10 человек нас было 8 девочек. Сестра Дуняша 26‑го года рождения была отправлена на восстановление Новгорода. А я в семье шестая по счёту, как учёбу бросила, так с ранних лет и работала в колхозе: дояркой, телятницей, разнорабочей, куда пошлют. Работали-то мы почти бесплатно, раз в год что-то давали на трудодни, и всё. Так сложилось, что стала я в семье за мужика: и пахать, и сеять, и дрова готовить — всё умела, я и на тракторе, и на коне, с бороной и с плугом. А к женской работе не приспособилась. Вышла замуж, муж служил здесь, в Сольцах, в гарнизоне, а сам он парень ленинградский. Не хотела я в деревне оставаться, знала, какой это тяжелый труд, поехали жить в Ленинград, уже и дочка у меня родилась. И вот свёкор говорит мне: «Свари-ка, невестушка, кашки». Рис положил и молоко поставил, а я каши-то не варивала. Всё же мама готовила в русской печке. Упустила я молоко и кашу невкусную сварила, разочаровался сначала во мне свёкор.
А в Ленинграде кем я работать могла со своими 4 классами образования? Уборщицей всю жизнь и работала. Помню, в школе огромные такие окна, а все намыть надо. И вот не хотела я работы на земле, так в юности лиха хлебнула. Знаю, что такое нищета, всю жизнь от неё бежала. Как жили мы тяжело, я помню только постоянный голод, есть всегда было нечего. Только после начала 60‑х годов жить стало немного легче, отступило постоянное чувство голода. А как вышла на пенсию, поняла, что без работы на земле не могу, купила домик в Сольцах, поближе к родным местам, и огородик развела. Я и сейчас и варенья наварю, и грибов насолю, мне и не надо этого, я уже есть не буду. А без работы сидеть не могу — всё время чем- то занята.
— Она ещё и всех сирых и убогих накормит, — рассказывает дочь Марии Ивановны, — наварит им утром супа, а они уже подходят к дому.
— А зато я спокойна, — говорит Мария Ивановна, — знаю, что они в холод горячего поели, всё легче день пережить.
Как трогательно хранят в этой семье память о погибшем в годы войны герое — отце, дедушке, прадедушке. Каждый год старается дочь солдата, его внучка, а теперь уже и правнуки, никогда не видевшие его, поклониться его памяти, памяти подвига. На обелиске выбито имя: «Гулецкий Иван Алексеевич». Когда уже правнучка героя нашла наградные документы на сайте «ОБД Мемориал», семья узнала, что погиб Иван Гулецкий со своим взводом, останавливая вражеские танки.
Ольга Карпова
Фото автора
