Двойной праздник отмечает 8 марта Галина Ивановна Сосновкина: в этот день она родилась. Нынче ей исполнилось 90.
Выбрала благороднейшую из профессий
«Страшно представить, сколько это! — смеётся моя собеседница, — так что лучше не задумываться». Девять десятков лет — сколько вместили они радостей и тревог, забот и чаяний. Несколько поколений вишерцев прекрасно знают и помнят доктора Сосновкину — она не только была уважаемым участковым терапевтом, но и почти два десятка лет возглавляла городскую поликлинику.
Будущий врач появилась на свет в простой семье: папа — рабочий, мама — продавщица магазина, корни — из крестьян. Жили в небольшом городке Касимове, что на Рязанщине. Когда девочке было 7 лет, Сосновкины переехали в Ростов‑на-Дону. Там закончила школу, там поступила в государственный медицинский институт — в 1940 году, выбрав раз и навсегда нелёгкий путь представителя благороднейшей из профессий на земле. Предвоенный 40‑й стал для семьи нелёгким: умер отец.
С лета 1942‑го по февраль 1943‑го город был оккупирован фашистами. Голодно, страшно: на родных улицах хозяйничают чужие люди. «Не скажу, чтобы немцы очень зверствовали, — говорит Галина Ивановна, — но жить было трудно».
Один из страшных моментов врезался в память: по Ростову были развешаны объявления о сборе евреев на одной из площадей — с вещами. Всех, кто пришёл, пустили в расход. Расстреляли многих знакомых. Уцелели лишь те, кто не попался на эту удочку и вовремя скрылся. Так, соседка Сосновкиных Мина Марковна Креймер, у которой муж и старший сын были на фронте, не успела эвакуироваться и вместе с младшим сыном и дочкой ушла за Дон в станицу; там, с казаками, они переживали лихолетье, никто их не выдал. После освобождения Ростова оставшиеся в живых евреи вновь собрались в свою общину, им разрешили открыть синагогу, в которой был совершён поминальный обряд по всем убиенным и умершим соплеменникам.
На далёкую Новгородчину
В 1946‑м Галина вышла замуж, в этом же году закончила учёбу, по распределению отправилась далеко от родительского дома — в Новгородскую область, Залучский район (был такой, южнее Старой Руссы).
Всё Залучье состояло из нескольких домов, люди жили в основном в землянках: в войну это был партизанский край, потому большую часть жилья уничтожили немцы. В районе — 5 тысяч населения. Молодого специалиста направили в больницу деревни Бор, что в 25 км от райцентра. 10 коек, фельдшер, акушерка, четыре медсестры, четыре санитарки. Муж Василий устроился работать в школу-семилетку преподавателем физкультуры. Это были голодные послевоенные годы, карточная система, выручал дополнительный так называемый эпидпаёк: 400 граммов масла, сахар, крупа.
Сейчас возрождена, можно сказать, дореволюционная система: открыты центры общей врачебной практики, а тогда, в далёкие сороковые, Галина и стала таким вот семейным доктором. А как иначе, когда на всю округу ты — единственный врач! Чем только не приходилось заниматься. Помогала и людям, и животным. Корова не может отелиться — зовут. Лошадь наткнулась на проволоку, рана загноилась — опять зовут. По телефону, помнится, советовалась с ветеринаром: что с коленным суставом этой злосчастной лошади делать? Тот поправил: у коней не бывает коленного сустава, он называется «скаковой». Да разве дело в определениях, главное — правильно помощь оказать. За три года работы в Бору всего трижды пришлось роды принимать (народу мало, время тяжёлое, да и мужчин с войны вернулось — единицы), зато одни — памятные. Родилась девочка. Смотрит доктор: это не всё, ещё кто-то есть! Роженица удивляется: как есть?! А так — вскоре ещё и мальчик на свет появился. Роды на дому, сложные, но обошлось без всяких патологий. Никакого транспорта в больнице, конечно, не было, даже лошадей — тех в своё время на войну «призвали», так что до деревень к больным ножками добиралась.
Столпы вишерской медицины
После полугодовой специализации (на терапевта) в 1949‑м в Ленинградском институте усовершенствования Сосновкину определили на новое место — в Малую Вишеру. Главным врачом больницы работал хирург Михаил Григорьевич Ковалевский, зав. райздравотделом — Соломон Ефимович Гофтман, он же заведовал терапевтическим отделением. Галину Ивановну закрепили за третьим участком, на полставки ординаторствовала в терапии.
Вишера была поделена тогда на три участка. Первый тянулся от плодопитомника, включая улицы Урицкого, Октябрьскую — границы пролегали по 3‑й Поперечной (Ленина) и по улице Революции. От 3‑й Поперечной до 9‑й (Кузнецова) — 2‑й участок. А всё, что «за линией» — 3‑й. Тогда ещё микрорайона улицы Лесной не существовало, только маленький Лесной переулок, но «подведомственная» Сосновкиной территория была огромна: Кузьминская, Дорская, Набережная, Заводской Домострой, Полевая — вплоть до большого леспромхозовского барака. 3–3,5 тысячи человек — все её пациенты. Транспорта, опять же, не было, по вызовам доктора ходили пешком.
Принимали в поликлинике (она располагалась на углу улиц Новгородской и Ленинградской) в одном кабинете в три смены — по 3 часа 15 минут каждая, начиная с 9 и до 19 часов. Помимо Галины Ивановны терапевтами были Берта Михайловна Басевич и Галина Леонидовна Кузнецова. Всех, кто запоздал на свой приём, «подбирала» с 16 до 19 транспортный доктор Бронислава Исаевна Мышь. Также в три смены трудились и педиатры.
Поликлиникой заведовал Сергей Михайлович Кострица. В ней собралось созвездие прекрасных специалистов, до сих пор их имена на слуху. Хирурги Анна Галактионовна Левченко, Лидия Александровна Чеснокова, окулист Пётр Андрианович Антышев, Зинаида Петровна Лазарева — стоматолог, переквалифицировавшаяся после отъезда Екатерины Ивановны Соловьёвой в отоларинголога. Дерматолог Кирилл Яковлевич Журавлёв, акушер-гинеколог Анастасия Александровна Голубкова. Зубные врачи Зоя Соломоновна Троупянская, Иосиф Исаакович Гуткин, Лия Израилевна Гурвич, протезист Зинаида Ивановна Кирьянова.
Это были, так сказать, столпы вишерской медицины. После того, как в середине пятидесятых был введён новый порядок распределения молодых специалистов — можно было после трёх лет отработки покинуть район, врачи стали меняться — столько прошло через нашу больницу педиатров, терапевтов, гинекологов!
Терапевтическое отделение располагалось в чудесном красивейшем бывшем купеческом доме (и сейчас живо это здание, изменившееся и подурневшее) на углу Урицкого и Герцена. Две великолепные веранды, цветные стёкла, вход, лестница — всё радовало глаз.
— Там работали чУдные сёстры. Все ветераны войны, все были на фронте, — вспоминает Галина Ивановна, — Елена Ивановна Галкина, Антонина Васильевна Кондратьева, Тамара Ивановна Михайлова, Наталья Фёдоровна Петрова. Пост старшей медсестры занимала Анна Фроловна Богачёва. А со мной в поликлинике принимала Тоня Гурьянова.
Соседствовало с терапией детское отделение, возглавляемое Ревекой Львовной Голубовской.
В 1957 году умер Кострица. И с конца 50‑х — до выхода на пенсию в 1977‑м — Сосновкина заведовала поликлиникой. А потом ещё 11 лет — с 1978‑го по 1989‑й была подростковым врачом (сейчас такой должности нет, никто не решился подхватить «эстафетную палочку» — слишком много было уже тогда именно тут бумажной волокиты, и объём работы — ого-го). Все ребята с 15 по 18 лет были подопечными доктора. Осмотр старшеклассников, учащихся ПТУ, призывная комиссия, девчонки с фабрики «Салют» и рабочие стекольного завода — те, кому 18 не стукнуло. Надо ж было не только их принимать, но и, например, проверять соблюдение трудового законодательства в отношении несовершеннолетних.
А память прошлое хранит
В ходе разговора немало ещё вспомнилось. Например, первое посещение Маловишерского стекольного завода — здесь трудилось много народа с сосновкинского третьего участка. Пропуск для коллеги достал Антышев, он и экскурсию по цехам провёл. Первое впечатление — страх господень! Печи, жара: стекло же варили, непростой труд выдувальщиков, банки, рюмки, ёлочные игрушки — всё вручную, в составном дышать нечем. Потом уже без всяких пропусков Галина Ивановна на МВСЗ ходила — её там хорошо знали. «Разительные перемены произошли на заводе при Груздеве: строительство, чистые аккуратные цеха, оранжерея, замечательный Дом культуры — прямо театр, молодые специалисты, хорошие условия труда. Куда всё потом делось?!» — говорит моя героиня.
На заводе, в отделе кадров, кстати, и муж работал — Василий Петрович Алексаков, с ним прожили 42 года.
Не забудется никогда и наводнение в начале 1950‑х годов. Вроде, маленькая наша речушка, а как-то по весне разлилась так, что вода дошла до железнодорожной поликлиники, даром что она на горке, до инфекционного отделения, куда приходилось на плотах доплывать — чистая Венеция! Инфекционное (по-простому «заразный барак») находилось там же, где и сейчас, только здание было старое и с тремя входами (через отдельный, третий, поступали больные с корью, скарлатиной, дифтерией — две последние тогда свирепствовали, страшные болезни! Хорошо, сейчас их практически искоренили).
* * *
8 марта заглянула в гости Таисия Фёдоровна Ларионова, от коллектива ЦРБ поздравившая хозяйку с юбилеем. А после праздников приятным сюрпризом стал визит двух заведующих отделениями Центра обслуживания граждан пожилого возраста и инвалидов вместе с ребятишками из Центра помощи семье и детям, которые преподнесли подарок, сделанный собственноручно. С лета 2010 года Сосновкина — под опекой Центра, сейчас ей помогает социальный работник, тёзка Галина Пегова.
Я смотрела на Галину Ивановну и удивлялась, как удивлялась недавно её ровеснице Ирине Антоновой, до сих пор возглавляющей Пушкинский музей: как люди сохранили в этом возрасте и ум, и память, и стать! Генетика ли в этом виновата, образованность и интеллигентность ли, но на здоровье собеседница не жаловалась. Гипертоник — однако, это распространённая болезнь и среди более молодых, разве что глаза подводят, а так — молодцом!
Фото автора
и из архива редакции
