уберегла от смерти в Великой Отечественной войне старшину медицинской службы Галину Кобозеву (Кузнецову)
О подобных чудесах, счастливых случаях и даже удаче рассказывают фронтовики. В те годы, чтобы победить врага и выжить, они уповали на свое солдатское умение, силу духа и Бога.
«Не могу без слез читать военные воспоминания жительницы деревни Федорково Кобозевой Галины Алексеевны, — обратилась в редакцию Галина Николаевна Журина из этой же деревни. — Эту женщину помнят многие федорковцы. Наверное, знают и о её славном военном пути. А вот нашим молодым односельчанам хотелось бы рассказать, какая замечательная женщина, медик жила в нашей деревне и что ей довелось испытать в лихую годину. Всего две страницы печатного текста, записанного родственниками со слов ветерана, а сколько в этих строчках боли и горя, выпавшего на долю девушки и всей нашей страны».
Тот день, 11 июня 1941 года, Галина Алексеевна Кобозева помнит до мельчайших подробностей. Был выходной. Теплое солнечное утро заставило многих горожан покинуть душные квартиры и пойти отдыхать в парки, на улицу. Гуляла и она. И вдруг тревожный голос диктора из громкоговорителя, известивший о начале войны, остановил всех. Народ всполошился, а затем приутих и сразу же как-то сник. А она почему-то не почувствовала страха. То ли потому, что была еще совсем молоденькой и просто не могла осознать случившееся, то ли не поверила, что это всерьез и надолго. Даже отцу, приехавшему к ней в больницу им. Морозова, что во Всеволожском районе под Ленинградом, где она работала медсестрой, Галина задала вопрос: «Неужели немцы придут и сюда?». На что он ответил: «Не знаю: возьмут Ленинград или не возьмут. А горя ты здесь увидишь много». В этот день отец уже уезжал на фронт, и Галина видела его в последний раз. Он погиб зимой 41‑го. Защищая Москву. Его слова стали пророческими. Сверх всякой меры хлебнули горя миллионы жителей Ленинграда, среди которых была и Галина Алексеевна Кузнецова.
...Уже вскоре немцы бомбили Всеволожский район. Медработники, погрузив в вагоны всех раненых, вместе с ними отправились в Ленинград. А там, сдав их на лечение, по приказу выстроились для получения дальнейших указаний. Мимо них проходили встревоженные и поникшие ленинградцы. Одна из пожилых женщин, заприметив Галину, подошла к ней и сказала: «Доченька, какая ты юная. Благослови тебя Господь!». И дала ей маленькую иконку.
Никто ни разу не спросил у Галины: сколько ей лет. А было ей лишь семнадцать. За плечами школа-семилетка, что была в родном Борисове Старорусского района, да акушерско-сестринская школа. А опыта — совсем ничего. Три месяца до войны только и отработала.
Вместе с другими медиками её направили работать в госпиталь. 900 тревожных дней и ночей, пока длилась блокада города, она трудилась до изнеможения. Голод, холод, кровь, смерть — все пришлось увидеть, а многое и испытать. 300 граммов хлеба в день — и почти сутки на ногах. Было не дождаться момента, когда прорвется наконец блокада.
И вот в марте 42‑го город стал понемногу оживать. Впервые за последние месяцы выдали 800 граммов хлеба. Заскрипел, залязгал первый трамвай, связывающий Садовую улицу с Невским проспектом. «Дорога жизни», проложенная через замерзшую Ладогу, связала Ленинград с «большой» землей. По ней вывозили обессиленных раненых. А медперсонал отправили на передовую — под Невскую Дубровку.
И началась для старшины медицинской службы Галины Кузнецовой другая жизнь, полная смертельной опасности. Под огнем перевязывала она раненых на полях боев, таскала их в укрытия. Однажды, во время очередного наступления, осколком снаряда была тяжело ранена в голову. Без сознания вынес ее с поля боя фельдшер морской бригады, принимавший участие в этом сражении. Только на пятые сутки очнулась она в больнице им. Мечникова в Ленинграде. Врач сказал, что ей посчастливилось — от смерти спасла каска. Еще на полмиллиметра ниже — и убило бы. Но Галина Алексеевна в мыслях благодарила Бога. Бережно всю войну хранила она завернутую в тряпочку маленькую иконку, которую дала ей пожилая ленинградка. И верила, что именно она уберегла ее от смерти.
Рана долго не заживала. Истощенный блокадой организм слабо боролся за выздоровление. Но наконец победил. И после выписки из больницы Галина Алексеевна вновь вернулась в свой медсанбат. С ним и встретила победные залпы салюта на территории Прибалтики.
Демобилизовалась почти сразу же после Победы. Приехала к матери в деревню Устрека, куда та перебралась во время войны. С горечью узнала о том, что с фронта не вернулись родные братья: старший погиб на Курской дуге, младший — на Кавказе. Но, несмотря на все трудности и невзгоды, надо было жить. Пошла работать в больницу, расположенную в соседней деревне. Вскоре вышла замуж и уехала к мужу в Волот. Прослышав, что в Федоркове восстанавливается деревообрабатывающее производство, где можно и заработать, и прокормиться, и даже построиться, в 1950 году переехали сюда. Галина Алексеевна устроилась медсестрой в ясли, муж — кузнецом в сплавную контору. Построили дом, родились сын и дочь: жили хорошо, всегда ладили между собой, и люди их очень уважали.
За тридцать лет работы в детских яслях Галина Алексеевна вырастила не одно поколение федорковцев. «Вот почему люди кричат, что плохо живется? — размышляла женщина, задавая себе вопрос. — Ведь нам-то в тысячу раз хуже было, но мы хотели жить, за соломинку цеплялись. Нагляделась всего и в блокаду, и на фронте. А теперь чуть что — руки на себя накладывают, грех на душу берут. Зачем, спрашивается?
Войну пережили, а трудности-то всяко переживем».
Светлана НИКОЛАЕВА
Фото из семейных архивов
