Я не могу оправдать утраты,
И есть одна
Особенная боль:
Мы сами были в чём-то виноваты,
Мы сами где-то
Проиграли бой.
А. ЖИГУЛИН
30 октября, День памяти жертв политических репрессий, редко бывает солнечным и приветливым: что поделаешь – глубокая осень. В Татьянином садике возле Памятного камня цветы съёжились и поникли от холода и ветра ... Есть в этом какая-то символическая безнадёжность: наверное также чувствовали себя много десятилетий назад те, за кем неожиданно пришли люди в форме, чтобы увести из родного дома навсегда или на долгие годы... Сейчас в районе осталось совсем немного людей, официально признанных пострадавшими от тоталитарного режима, в основном дети незаконно репрессированных. Дети «врагов народа».
«Враги» были разные. Интересно, к каком «шпионаже в пользу иностранных государств», «подготовке диверсий», «саботаже» и прочих смертных – в самом что ни на есть прямом смысле слова – грехах были повинны рабочий сельпо, портниха, лесоруб, домохозяйка, почтальон, завклубом, конюх, уборщица, пекарь, сапожник, шорник, кондуктор, извозчик, ассенизатор, пожарный. Это профессии людей из длинного списка репрессированных в нашем районе в 1937-м. Только этот год разрушил жизнь здешних 325 семей: 111 «врагов народа» расстреляны, 214 – отправлены в лагеря. В годы войны, когда, казалось бы, каждый человек на счету, такая судьба была уготована 268 маловишерцам – машина репрессий работала без перебоев.
Несколько лет назад, когда горожане обсуждали вопрос, стоит ли переименовывать улицу Карла Маркса в улицу Варасова (такие дорогостоящие идеи время от времени посещают умы наиболее креативных горожан), в Интернете предмет спора быстро ушёл в тень, уступив место теме, которую пока ещё всё-таки вспоминают – политическим репрессиям. Поводом стало простое упоминание в нашей газете о том, что в Вишере есть улицы, названные именами людей, чьи заслуги более чем сомнительны. Я тогда узнала о себе много интересного. «Автор статьи – явно геббельсовский пропагандист, вытащил лживые небылицы про «красный террор», чекист Урицкий – организатор красного террора. Законодательство Советской России было очень гуманным...».
Канувшую в Лету дискуссию можно бы и забыть, если б не эти вот тома областной Книги памяти жертв политических репрессий, в которых имена жителей Маловишерского района – расстрелянных, отправленных в лагеря, лишённых семьи, будущего. Списки далеко не полные: нет фамилий ссыльных; спецпоселенцев; тех, кто попал в трудармию строить каналы и электростанции; здесь не упоминаются и имена тех, кто пострадал от «очень гуманного» законодательства в самые первые годы советской власти. В четвёртом издании электронной базы данных «Жертвы политического террора в СССР» более 2 миллионов 600 тысяч фамилий. В 1937-1938 годах по политическим обвинениям было расстреляно около 725 тысяч человек. В среднем государство ежедневно убивало тысячу своих граждан.
Областная Книга памяти бесстрастно констатирует: среди репрессированных в 1937 году в Маловишерском районе 132 рабочих, 129 крестьян, 38 служащих, 26 служителей культа. 158 человек на день ареста были старше 50 лет, значит, могли сравнивать жизнь до и после Октябрьской революции. Фактором, определяющим тяжесть наказания за неведомые проступки, могла служить национальность. Жёсткое слово «расстрелян» стоит практически после каждой немецкой, финской, польской фамилии, а их бывало иногда по 5-7 одинаковых. Основанием для пули в затылок была и принадлежность к церкви – расстреляны на только все священники (их имена увековечены на мемориале, возведённом год назад возле Никольской церкви), но и члены церковных «двадцаток». И это лишь вершина айсберга.
Разобраться в причинах и осознать масштабы постигшей страну катастрофы – не чумы, не холеры, не даже коранавируса, а гуманитарного бедствия, сотворённого по своей воле и своими руками (традиционно следствие против осуждённых по 58-й статье открывается одним или несколькими доносами третьих лиц), ещё предстоит. Если, конечно, хватит мужества. И времени. И памяти. Оказывается, ещё (или уже?) есть люди, которые предпочитают ничего не знать об этой странице истории. Да и не в отдельных личностях дело. Общество в целом в последнее время как-то смущается. В музейных экспозициях теме репрессий места почти нет. Или мемориальные доски в честь тех наших выдающихся сограждан, которые были расстреляны или погибли в лагерях. О том, что человек в таком-то здании жил или работал (как Алексей Александрович Кузнецов в нашем городе), они сообщают, но видел ли хоть кто-нибудь строчку о том, как закончился его жизненный путь?
30 октября – день памяти о миллионах искалеченных жизней. Клеймо «врагов народа» и их «пособников» легло когда-то на целые семьи. Но уже можно услышать, что эти жертвы были оправданы «высшими государственными интересами», что «масштабы катастрофы сильно преувеличены», а «сильная рука нашему народу ой как необходима». Сегодня у Памятного камня на углу улиц Революции и 50-летия Октября наверняка вновь появятся свечи и скромные букетики. От тех, для кого «политические репрессии» – не термин из учебника, а часть жизни семьи, – детей и внуков «врагов народа». Людей «со стороны» там давно не бывает. Это и тревожно...
Валентина БАЗАНОВА
