У каждой семьи своя история. И только обратившись к родословной, сполна познаешь справедливость слов «Когда поворачиваешься к прошлому — сними шляпу, когда к будущему — засучи рукава».
В большом и красивом доме, возведённом ещё прадедом, жили в псковской деревне Ляхово, что недалеко от латышской границы, Юлины дедушка и бабушка. Бабушка Анна Тихоновна с любым делом справлялась и быстро, и изумительно качественно. Сама содержала своё хозяйство в идеальном порядке и всех приучала к тому же: сначала своих детей, а потом и внуков. Была громкоголосой, властной, в семье её сравнивали с непредсказуемым и всегда разным Тихим океаном.
В конце 1930-х семья деда переехала в Ленинград, сам он занимался покраской сырья на резиновой фабрике, а бабушка устроилась в ателье. На новом месте родилась дочь Лиля. Вернувшись с Финской, дед Михаил сказал жене, что скоро будет война, и велел Нюре забирать дочку и ехать в родную деревню. Перед тем как разъехаться, договорились связь держать через бабушкиного родственника, который с семьёй оставался в Питере. Благодаря этой договорённости после победы родственники нашли друг друга.
В самом начале войны в Ляхове жилось неплохо: немцы каждому двору раздали колхозных животных, требуя взамен снабжать их продуктами. Зверства начались, когда гитлеровцы узнали о существовании в деревне партизан, которых жители не выдали. Тогда половину сельчан фашисты расстреляли, деревню сожгли дотла, а оставшихся согнали в кучу и пешком отправили на станцию. В этой-то колонне и шла четырёхлетняя кроха Лиля, протопав своими маленькими ножками почти сто километров. Будущую Юлину маму и многочисленных их родственников и соседей на станции погрузили в эшелоны и повезли в концлагерь. В Саласпилсе детей и взрослых разделили по разным баракам, и начался ад, который выдерживали немногие. Узников, якобы от вшей, ошпаривали попеременно кипятком и ледяной водой. Спали все вповалку и очень боялись ночей, когда приходил «чёрный кот» и выпивал у детей кровь: это было на самом деле, только кровь пил не кот — её выкачивали немцы. Взрослых мучили не меньше, но убивали не всех, часть отправляли в Германию на работы. Прабабушку, прадедушку и бабушку тоже продали, только в Ригу.
Маленькую Лилю с её двоюродным братом невозможно было разъединить: от страха они всегда крепко держались друг за друга, а если их пытались расцепить, то поднимался такой ор, что лучше было не трогать, поэтому в батраки на хутор Рэмбате их продали тоже вместе. Там дети пасли свиней раза в два-три больше их самих, а хозяин кормил малышей одной гороховой кашей, доведя до полнейшего истощения, а потом решил вернуть их обратно в концлагерь. Но на счастье тогда в их судьбу вмешались монашки из рижского монастыря и через Красный Крест перепродали детей в нормальные семьи. Лиля попала в семью рабочих из Риги, где было два мальчика, а родители хотели девочку. Там её любили, но она всё равно каждый день выходила за ворота и ждала, когда за ней придёт её родная мама. И та пришла. Какими путями это произошло — отдельная история. Нюра забрала дочку и вернулась к своему хозяину, где она батрачила вместе с родителями.
Перед самым освобождением Латвии от фашистов бабушка Нюра с дочкой пошли в лес и встретили там советских воинов-разведчиков, которые предупредили их о крупном наступлении и велели спрятаться где-нибудь в хлеву или подвале. Бомбили так, что земля дрожала, но, к счастью, они все остались живы. Когда наши войска освободили Ригу, Юлины родственники поселились в пустующем по соседству хуторе да там и остались, потому что боялись быть сосланными в Сибирь, как многие, кто был в плену или работал на фашистов. А дедушка, вернувшись с войны, разыскал их.
Лилия после школы работала на ткацкой фабрике вместе с отцом. Вышла замуж за военного моряка, родила дочь. Но вскоре осталась вдовой: муж погиб. А потом встретилась с Георгием, с которым познакомилась ещё 15-летней девушкой в гостях у ленинградской родни. Георгий уже закончил мореходное училище, отслужил в морфлоте, сильно возмужал и ходил на торговых судах по заграницам. Когда судьба закинула его в Ригу, он вспомнил, что здесь должна жить Лиля, которая ему очень понравилась ещё при первой встрече. И он нашёл её. После свадьбы остались жить в Риге.
В семье появилась младшая дочка. Юля росла живым, подвижным ребёнком, постоянно прыгала, бегала, скакала. Хотя ей это строго запрещалось из-за болезни почек: больница была вторым домом девочки. Постоянное лечение сказывалось даже на играх — все мягкие игрушки дома были исколоты шприцами и забинтованы.
Во дворе у них росло много больших деревьев, на которых Юля устраивала свои гнёздышки. Колени были постоянно ободраны, колготки в дырах. С этого, можно сказать, и пошла её дорожка в рукоделие — начала штопать, надевая на лампочку свои разорванные вещи. Мама Юлии была мастером художественной штопки высокой квалификации, такого уровня специалистов во всём Советском Союзе было всего четверо. Ещё Лилия Михайловна шила и преподавала. Практически до детсада Юля «жила» у мамы в ателье. Сидела у неё под столом и играла лоскутками тканей, постоянно что-то из них придумывая, своими пытливыми глазёнками высматривала и запоминала всё, что делала мама. Она часто ходила с ней по художественно-прикладным выставкам и салонам. Один из таких магазинов народных художников — «Дайлераде», где она любовалась ткаными изделиями, так её поразил своими янтарными витражами, оформлением и продукцией, что, разглядывая тканые покрывала, она воскликнула: «Господи, сделай так, чтобы я это умела!». Желание шестилетней девочки прочно поселилось в её головке.
Весьма самостоятельную девчушку переполняла куча идей. Она могла уйти гулять далеко от дома, забыв про время, сесть, к примеру, в трамвай и уехать на другой конец города, так что маме приходилось искать её с милицией. Близких удивляла и её врождённая интуиция. Задолго до переезда в Россию, в свои четыре года, она размышляла вслух, что они уедут и надо успеть пообщаться с родными людьми, пока они рядом. А во втором классе, увидев в учебнике картинку с сидящим в лодочке человеком на фоне розового неба и небольшое эссе под названием «Маловишерские озёра», задумала, что обязательно там побывает...
Учиться Юля пошла в соседнюю школу с физико-математическим уклоном. Грызла гранит знаний она, мягко говоря, не очень активно, да и постоянные госпитализации нарушали процесс учёбы. Зато серьёзно интересовалась биологией, даже дополнительно ходила в кружок, да и с мамой они часто экспериментировали у себя на огороде, скрещивая разные культуры, выращивая особенные и редкие растения, цветы. Восемь лет пела в школьном хоре. Мечтала стать кондитером или швеёй, но по состоянию здоровья врачи запретили. И Юлия направилась в художественную школу-училище Дайлераде, однако там даже не приняли документы, потому что она не была латышкой. Пришлось пойти работать в детсад. Потом был период, когда она несколько месяцев ходила на корабле вместе с папой, была дневальным. И шторм неоднократно пришлось испытать на себе, но ей даже страшно не было, и морская болезнь юную деву обходила стороной, настолько ей нравились море и его запахи. Ещё была временная работа в пекарне...
Годы шли, Юлия собиралась выходить замуж, но в начале девяностых в Латвии началась такая чехарда, что жить стало просто страшно. К тому же взгляды мамы, одной из организаторов и участников движения «Малолетние узники против фашизма», совершенно не укладывались в новый формат жизни. Семье пришлось паковать чемоданы, хоть планов было громадьё и слово «переезд» в них не значилось.
Билет в жизнь Юле одной из первых всё-таки дала бабушка, работавшая до войны в ателье. Будучи великолепной тонкопряхой, баба Аня сама любила рукодельничать и передала эту любовь внучке по наследству. Её рассказы о жизни Юля могла слушать сутками. О том, как нечего было носить и девчонки ходили в белых платьях, сшитых из парашютной ткани, которой только и было в достатке в её юности после Первой мировой. Бабушкина мама тоже была большой рукодельницей и выдумщицей: соберёт ягод крушины, покрасит ткань — и на танцах Анюта единственная выделяется среди всех в своём ярко-синем платье. На танцах и познакомилась Анюта с Михаилом — будущим дедом Юли. Часто рассказывала бабушка про быт крестьян, как они из льна делали нитки и ткали полотно. Остались в памяти эти рассказы и пригодились внучке в будущем.
И мама в продолжение темы семейного творчества подлила масла в огонь, припомнив, как её дед на самый первый Новый год после войны, когда ещё жили они на рижском хуторе, сплёл из соломы много коняшек и других игрушек, чтобы было чем украсить ёлку и порадовать дочурку...
Спустя много лет Юлии так хотелось научиться плести таких же дедушкиных коников из соломы, что в поисках этой технологии она побочно выучилась... лоскутному шитью, ткачеству, плетению из бисера, вышивке лентами и другим видам рукоделия: вязанию на спицах и крючком, фриволите, макраме, шитью кукол...
В ноябре 1994 года приехала Юлия в Вишеру и по совету знакомых пошла устраиваться на работу в отдел культуры. Там в первый же день с лёгкой руки Любови Носовой её зачислили в единственную в области школу ткачества, хотя набор был уже завершён. В этой школе и начался четырёхлетний путь к исполнению детской мечты.
Теперь Юлия Кузнецова — мастер декоративно-прикладного ткачества и специалист по народной национальной культуре. Помимо этого Юлия Георгиевна ведёт много разных кружков и объединений по интересам, потому что сама очень любит творить и передавать свои умения, особенно детям. Это «Дамский клуб» (для взрослых), студии ткачества, вязания, а также «Шалыга» — для маленьких и неусидчивых деток начальных классов, где они знакомятся со всеми навыками рукоделия (работа с иголкой, крючком, спицами, плетение, аппликация и др.).
Большим плюсом и стимулом для ребят, которые занимаются у Юлии Георгиевны, является то, что поделки рождаются по их предложениям и желаниям, а в процессе пересекаются разные виды и техники рукоделия. Дети хотят научиться всему и так искусно мигрируют от одного навыка к другому, что иногда руководитель даже не понимает, кто из какой студии. И Юлия поддерживает их любознательность, ведь её задача в том и состоит, чтобы дать им знания и помочь раскрыть способности. Ткать дети учатся из любых подручных и даже подножных (в виде растений) материалов. Разбирают все виды ткачества. В рамках школы народной культуры участвуют в традиционных празднествах.
За одеялами, пледами, покрывалами, подушками, половиками и коврами, не говоря о вязаных и тканых предметах гардероба для всей семьи, Юля давно уже в магазины не ходит. А зачем? Она всё умеет сама: сшить, связать, соткать — и так филигранно, что не в каждом магазине купишь. Глядя на какую-нибудь вещь или поделку, она сразу «сканирует», понимая, что, как и из чего сделано. От её профессионального ока не скроется ни один косяк в работе. Кроме того, она ещё и печёт, как настоящий кондитер: опыт работы в пекарне не пропал даром. Родные и близкие всегда приходят к ней на чай, когда захочется чего-то вкусненького и натурального.
Юлия постоянно в движении и умеет радоваться каждому прожитому моменту. Иногда она практически неуловима, находясь в плотном процессе реализации новых удивительных замыслов. Глубокая, нежная и одарённая натура Юлии Георгиевны стремится к общению с такими же творческими людьми.
Оказавшись в дружной семье на тот момент районного методического центра, Кузнецова автоматически попала в вокальный коллектив «Сударушки», и её персоной сразу же занялись специалисты — Владимир Васильев и Ирина Андреева. Прекрасный голос и слух Юлии тоже передались по наследству: родители пели в хоре, у отца был шикарнейший бархатистый бас, а у мамы — первое сопрано. Старшая сестра тоже сопрано, брат тенор, а их семейным «гимном» с детства была песня «В траве сидел кузнечик» на несколько голосов. Семья частенько по воскресеньям после ужина пела русские народные и авторские песни на три голоса.
Теперь Юлия поёт в народном дуэте «Девчата» под руководством прекрасного специалиста и мастера своего дела Марины Беркутовой. Без участия дуэта не обходится ни один концерт или представление, особенно в дни праздников. Сама Юлия Георгиевна уже три с лишним года руководит народным хором ветеранов «Надежда», где всегда царят тёплая душевная обстановка и позитивный настрой, как в кругу родных и близких людей. Она от души поздравляет всех своих коллег с профессиональным праздником — Днём работников культуры и желает вдохновения в работе!
Елена СВЕТИНА
