В этом году исполнилось 35 лет со дня аварии на Чернобыльской атомной электростанции.
На протяжении многих лет районная газета рассказывала о тех, кто побывал на заражённой территории вокруг молодого, построенного в 1970 году, города энергетиков Припять. С каждым годом участников тех давних событий остаётся всё меньше, ведь полученные ими дозы облучения серьёзно сказались на состоянии здоровья.
Один из ликвидаторов аварии — сольчанин Михаил Железков. Сейчас ему уже за 60, но Михаил Александрович по-прежнему бодр, трудится электромонтёром в городском предприятии энергетиков.
Школа, затем новгородское ГПТУ‑15, «корочки» электромонтёра, полгода трудовой деятельности, повестка в армию — жизненный путь Михаила был таким же, как и у сотен тысяч советских юношей.
В 1986 году Михаил трудился по своей специальности на заводе «Эллипс». Когда ему вручили повестку в военкомат, он сразу догадался, что начинается отправка в зону аварии: несмотря на отсутствие официальной информации, новости в СССР расходились быстро.
— 8 мая нас собрали около здания солецкого военкомата, — вспоминает он, — вкратце объяснили ситуацию и сразу же отправили в Валдай. Там выдали спецодежду, началась погрузка находившейся в резерве техники. В основном это были автомобили ЗИЛ‑131 «АРС» (авторазливочная станция), а также КамАЗы и трактора. К ночи погрузка завершилась, людей поместили в пассажирские вагоны, и состав направился через Старую Руссу, Волот, Дно к городу Овруч Житомирской области. После разгрузки состава — марш-бросок до 30‑километровой зоны. Мы стали первой волной ликвидаторов, поэтому около села Старые Соколы самим пришлось ставить палаточный городок, обустраивать быт. Вместе со мной трудились несколько земляков — Александр Котов, Евгений Зерников, Николай Цветков и другие.
Михаила назначили дозиметристом. Участники химической разведки всегда первыми приходили на тот или иной участок. Делали замеры радиационного фона, после чего определялись порядок работ и сроки пребывания ликвидаторов в зоне поражения. Обследовался каждый дом, каждое транспортное средство, а также природные объекты. В карманчики специальных флажков жёлтого цвета дозиметристы с определённой периодичностью помещали листочки бумаги с данными об уровне радиации.
— Сначала мы смывали с крыш радиоактивную песчаную пыль в деревнях, с помощью техники проводили жидкостную дезактивацию. Если говорить об уровне радиоактивного йода в воздухе, то можно вспомнить о наших респираторах. В начале смены они были зелёного цвета, а к концу — багровыми, — продолжает Михаил Александрович. — Потом работали непосредственно на станции, в турбинном зале, крыша которого была пробита взрывом. Мыли стены щавелевой кислотой, снимали изоляцию с труб. Однажды в подвальном помещении турбинного зала, где сварщики без остановки изолировали самые опасные участки, мне и напарнику пришлось ветошью собирать с пола разлившееся масло. Психологически очень сложно было, ведь хорошо знали об опасности. Я видел на второй турбине поднятый туда специальным краном сразу после взрыва пожарный автомобиль. С него свисали пожарные рукава. Все пожарные, работавшие в первые часы, как потом стало известно, погибли. Работали мы до того момента, как набирали определённую дозу облучения. Затем тут же, на станции, принимали горячий душ, переодевались в чистую одежду, ехали на базу. Питание было отличное, воду привозили из безопасных мест.
Михаил до сих пор восхищается Припятью, называя его городом-сказкой. В городе с 47‑тысячным населением всё было сделано для удобства людей: радовали глаз многоэтажные дома, парки, скверы, школы, Дворец культуры, медицинский центр, магазины, даже колесо обозрения установили. Около каждого жилого комплекса — детский сад, досуговые площадки и многое другое.
Два месяца провёл сольчанин в 30‑километровой зоне. Набрав положенные 25 рентген, отправился домой, где его с волнением ждали родные. Хотя показатель «25» (особенно в первые месяцы ликвидации последствий аварии) являлся условным, ведь подсчёт степени облучения проводился бесконтрольно.
Государство высоко оценило его работу в Припяти — ликвидатор награждён медалью ордена «За заслуги перед Отечеством» II степени.
В первое время после возвращения в Сольцы Михаил чувствовал недомогание, периодически терял сознание. Однажды медикам пришлось даже спасать ему жизнь во время приступа. Постепенно состояние нормализовалось благодаря чёткому выполнению предписаний специалистов.
— Считаю, что большое значение имеет то, что я никогда не курил, — говорит он. — Курильщики хуже переносили облучение и гораздо чаще подвергались опасности. Помню, как несколько работников сели покурить прямо на только что демонтированную трубу в турбинном зале АЭС. Я им крикнул: «Что вы делаете? Там же фон в 2 рентген!». И такие моменты случались на каждом шагу.
В короткой беседе с ним, конечно же, невозможно обсудить все детали аварии и её последствия, знания в этой области у Михаила Александровича энциклопедические. Он убеждён: такое больше не должно повториться.
Остаётся поблагодарить Михаила Железкова и всех ликвидаторов Чернобыльской катастрофы за добросовестное выполнение своего гражданского долга, пожелать им крепкого здоровья.
Сергей ОВЧИННИКОВ
Фото автора
.jpg?1750846496)
