Девяностолетняя жительница деревни Минцево Вера Михайловна Михайлова оказалась приятной собеседницей, да и память долгожительницу не подводит.
В сентябре моей новой знакомой был юбилей, девяносто лет, но, как она сама говорит, что это по паспорту она записана с 1931 года, а родилась 27 сентября 1930-го. Мы согласно документам поздравили её с юбилеем в этом году, как и администрация района и Совет ветеранов в лице председателя Нины Васильевны Иовлевой.
Познакомившись со старожилом ближе, завязала беседу, в ходе которой Вера Михайловна вспомнила всю свою долгую, непростую жизнь. Представляю нашим читателям этот рассказ в кратком изложении.
Родилась и проживала до войны наша героиня в деревне Фелистово. В семье кроме неё было два брата, Александр и Анатолий, и сестричка Нина.
— Когда началась война и уже в нашем районе шли бои, ведь фронт за три месяца вплотную приблизился к нам, фашисты захватывали всё большую и большую территорию. А в деревне чуть ли не ежедневно менялась власть: то партизаны, то немцы, то окруженцы, то полицаи. К нам в дом были определены на постой несколько полицаев из деревень Бабаново, Костково, Фадеево. Один молоденький говорил, что жена у него — учительница. Определили немцы, а мы что могли сделать? Но нас пугали, что «придут наши, и с вами раправятся». А расправа пришла с другой стороны.
В перерыве между оккупациями района (первой и второй) брата Сашу, 1924 года рождения, забрали в Красную армию. А потом опять немцы, опять полицаи, и нас староста одних из первых выгнал из дома, погрузил в телегу и повёз в Юрьёво. Мы плакали, так как не знали, куда и зачем нас везут. Из Юрьёва по узкоколейке, как и десятки других, привезли в село Белебёлка, где был концентрационный лагерь. Там было много знакомых, и мы узнали, что нас отправят на принудительную работу, только пока не знали куда. Так мы попали в Литву, где работали на хозяев целый год. Но там нас хоть кормили. Через год немцы отобрали часть работников для труда на «благо рейха». Так мы оказались в местечке Баур, где работали на местной льнофабрике. Работа была тяжёлая, грязная, кормили в основном горохом и репой. С нами рядом трудились и жили бельгийцы, французы, поляки — все были в одинаковых правах. Мы, дети, быстро освоили все иностранные разговорные языки и легко общались друг с другом. Люди были разные, но в основном хорошие. Мы трудились, смирясь с нашей участью, а вечерами вспоминали мирную довоенную жизнь, рассказывали про неё нашим иностранным соседям, а они про себя.
Время шло, уже подрос братик Толя, 1926 года рождения, и его, как многих других подростков, отобрали для работы на оборонном заводе во Франции. Мама кричала, умоляла оставить Толю с нами, но её только отшвырнули в сторону, и его увели вместе с другими подростками. Мы очень плакали, понимая, что расстаёмся навсегда.
Так мы прожили в Германии до апреля 1945 года. В одно весеннее утро, было ещё очень рано, раздались взрывы и одиночные выстрелы, дом, где мы жили, весь сотрясался. Кто-то сообразил, что идёт бой и нам нужно спрятаться в подвале. Все спустились в подвал и несколько часов сидели там, не зная, что нас ждёт.
Нас нашли и освободили американские солдаты. Всем сказали идти в направлении города Гонау, что в 30 километрах. Шли полный день, кто-то успел в этой суете даже найти детскую коляску, и нескольких малышей везли на ней.
В этом городе был лагерь, в котором нас держали около месяца. Есть было нечего, ходили по полям, собирали оставшиеся с осени колоски, траву, то, что находили на полях и в лесу. За это время каждого допросили, записали показания и выдали маме какую-то бумагу.
Потом на машинах нас доставили к железной дороге. Вместе с нами ехали много ленинградцев, они уговорили маму поехать вместе с ними.
21 сентября 1945 года мы наконец-то прибыли в сожженную и разорённую Старую Руссу. И здесь мама встретила женщину с нашей нивской деревни Друниха, а та недавно получила письмо из дома. В нём сообщалось в том числе и про нашего Сашу, который после ранения был демобилизован ещё ранней весной и жил в нашем доме. Мать сразу отказалась от поездки в Ленинградскую область, и мы пошли пешком домой. В первый день я, мама и Нина дошли до деревни Глухая Горушка, где все дома были целы, словно и войны здесь не было. Уже был вечер. Мы, голодные и замерзшие, стучались в каждый дом, но люди так были напуганы, что никто не пустил на ночлег измученную женщину с двумя девочками. Мы заночевали в канаве, легли плотно друг к другу под куст. Спали от страшной усталости, потому что согреться так и не смогли.
Только на третий день мы, совсем обессиленные, пришли домой.
Жизнь на мирной земле
Прибыли домой в сентябре, изголодавшиеся, оборванные. Выжить помогла картошка, посаженная братом Александром весной.
— Саша меня и Нину стал отправлять в школу. Но, кроме лаптей, не было никакой обуви. Нина — младшая, а я (уже пятнадцати лет от роду) должна была идти в третий класс Нивской школы (два успела закончить до войны). Это для меня было просто унизительно, поэтому я выбрала работу в местном колхозе «Майские всходы». Здесь доила коров, поила телят, работала в полях. Нас, молоденьких девчонок, отправляли на лошадях в деревни Воротавино и Язвищи на лесозаготовки, — вспоминает старожил.
Время шло. Вот уже Вере исполнилось 32 года, а она всё не замужем — ровесники-то старшими подругами разобраны, а их одногодки на войне головы сложили, женихов мало. Однажды приехала женщина и рассказала Вере, что в деревне Минцево остался вдовым мужчина с двумя детками: девочке семь, а мальчику два годика.
— Так я приняла решение взять на себя заботу о детишках и вышла замуж. Это было в 1962 году. Подняла приёмных деток — Галю и Славика, а потом и наш общий ребёнок Игорёк народился. Жили, работали, всегда держали скотину, огород, как все в деревне, — вспоминает моя собеседница.
Сейчас Вера Михайловна живёт с младшим сыном и его женой Ириной. Семья держит большое хозяйство: корову, нетель двух быков, сажают огород. И пусть сейчас уже юбилярша под коровушку не садится, но, по её словам, ещё смогла бы подоить.
— Я и постираю своё бельишко, и что-то ещё поделаю. А уж правнуки приедут — нет для меня большей радости. Вот правнучка Полина, — и тянется прабабушка за фотографиями любимого чада, — приехала, кружку мне на юбилей подарила, чтоб я чай пила и её вспоминала. Эти в Старой Руссе живут. Дочка Галя приезжала на юбилей — никто не забывает. У меня шесть внуков и десять правнуков!
Вот невестка Лена, Славина жена, пришла, стрижку мне сделала, да волосы-то уже не те, и зубов всего шестнадцать своих осталось. А Нина Васильевна Иовлева велела мне до ста лет жить, когда поздравлять приезжали, письмо от президента России вручали, — улыбается бабушка. — Придётся жить!
Любовь ВАСИЛЬЕВА
Фото автора
