СУДЬБОЙ ТАК ПРЕДНАЗНАЧЕНО

<p><strong> Хотя и на их чаше весов – утраченная малая родина, смерть старшей сестры, голод и многочисленные лишения.</strong></p> <p style="text-align: justify;"><strong>«Раскулачить и выслать!»</strong><br />Жили они на Псковщине, в Гдновском районе. Дед по материнской линии имел мельницу. «С ней была такая история, - рассказывает Гавриил Викторович. - Семью за это обложили таким налогом, что было не по силам. Тогда дед отнёс ключи в сельсовет – вот, забирайте, пусть мельница будет вашей. А они – налог всё равно плати. Платить нечем, и мой отец ходил отрабатывать его на лесозаготовки».</p> <p style="text-align: justify;">Это не спасло семью. Раскулачить и выслать – такова была политика. И в один из воскресных дней 1930 года к дому подъехала подвода. Сопровождавшие её представитель сельсовета и солдаты с винтовками приказали: «Собирайтесь». Дедушка был в церкви, отец – на лесозаготовках. На сборы дали несколько часов. Матери – 25 лет, у неё три дочери, старшей 7 лет, и четвёртым - на сносях, больная мать. Отец только вечером смог поехать – нашёл в Пскове, в теплушках уже сидели. Деду же деревенские сразу сказали, но он не пошёл домой: тогда уже знали – семьи высылали, а хозяев расстреливали. Он долго скитался, жил в Прибалтике, но потом всё-таки как-то смог приехать к своим».</p> <p style="text-align: justify;">А тогда семью вёз эшелон в числе многочисленных кулаков и врагов народа в ссылку, в Сибирь. Кто куда попал – Бутылины в Забайкалье, на прииск по добыче золота. Дорога была нелёгкой и горькой: умерла старшая дочь Евдокия, и отец, сколотив кое-как гробик их досок, что были в теплушке, вместе с солдатом похоронил её под Иркутском.</p> <p style="text-align: justify;"><strong>«Золото» Сибири</strong><br />Обо всём этом Гавриил Викторович знает из рассказов родных. Он родился на прииске в 1934 году. После этого семья там прожила ещё пять лет. «Прииск небольшой, здесь была комендатура, и никто не имел права уходить за его границы. Отец и мать работали на добыче золота, а это, как понимаете, нелёгкое дело. Денег не давали, получали карточки с отрезными купонами. Шёл в магазин и покупал на них продукты. Я был ещё мал, чтобы что-то понимать, и то время оставило у меня в памяти одно яркое впечатление. У отца в друзьях каким-то образом оказался местный старатель – он часто у нас бывал и ночевал. Однажды привёл нам лошадь - серую в яблоках Зорьку. Отец сделал дровни и зимой катал нас по прииску. Но почему-то недолго она у нас была. Вот такое радостное воспоминание. Помню ещё, осенью слышал чужие голоса на чердаке. Как позже узнал, это были «бамовцы». В те годы уже начали строить знаменитую магистраль и работали там заключённые. От непосильного труда они сбегали. Скитались по тайге, население с ними делилось продуктами. Многие погибали, а кто-то возвращался назад – иного пути у них не было».</p> <p style="text-align: justify;">Бутылиным сказали, что спецпоселение для них определено на пять лет. Срок прошёл, а ссылка не заканчивалась. Четыре года отец писал всесоюзному старосте Калинину. И только в 1939-м  им разрешили выбрать любое место жительства, не переезжая Урала. Их многочисленные родственники были сосланы в Казахстан, и семья поехала туда.</p> <p style="text-align: justify;"><strong>Посёлок № 33</strong><br />«Моё детство, отрочество и юность прошли в Казахстане. Но, знаете, казахов я там видел очень редко. Жили армяне, грузины, украинцы, русские..., в 1943-м к нам выслали чеченцев и ингушей. Жили в номерных посёлках, в нашем районе они были с № 33 по № 43-й. Люди сами их называли. Например, Новокубанка, значит, прибыли с Кубани. Там мы все были равны, в одних  и тех же правах, вернее, бесправны. Жили мирно, с ребятами вместе учились, играли, и это чувство интернационализма во мне до сих пор живёт».</p> <p style="text-align: justify;">Жили переселенцы в хатах-мазанках. В 1940-м году власти решили улучшить их условия существования – надо строить хорошее жильё. Но «мудрость» этого решения обернулась для людей новыми испытаниями. Потому как, не построив новое, снесли старое жильё, и получилось, как в песне – «…разрушим до основанья, а затем…» Но «затем» не было - началась Великая Отечественная, и «новым миром» стали землянки, которые пришлось рыть самим.</p> <p style="text-align: justify;">Первые годы войны у отца была бронь – он работал кузнецом. Перед Сталинградской битвой его взяли на фронт, но вскоре вернули – от стрессовой жизни открылась язва желудка. Сколько тогда похоронок приходило в их посёлки. А сколько людей умерло от голода – не меньше, чем погибало на фронте. «Голод был страшный! Как выжили?! Нас было шестеро детей, в 41-м родился младший Коля. Наверное, благодаря тому, что отец всё умел делать и работал день и ночь. Когда становилось совсем невмоготу, делал деревянные ложки и продавал в казахских аулах. Самый ближайший был от нас в 15 км. Привозил еду, зерно. Сеял просо – на нём мы год жили. Корову держали».</p> <p style="text-align: justify;">В 1947-м выдали паспорта, и семья могла поехать на родину. Но вернуться на Псковщину не захотели, да и война разрушила её. Дальние родственники жили под Новгородом в посёлке Тёсово-Нетыльское (Рогавка). Сюда большая семья Бутылиных и перебралась. «Нам повезло. В этой Рогавке добывали торф для Ленинградской электростанции, и снабжение продуктами здесь было лучше, чем даже в Новгороде. Так мы все и стали новгородскими».</p> <p style="text-align: justify;"><strong>Крестьянские корни</strong><br />В послевоенные годы жизнь Гавриила Викторовича складывалась, как и у многих его сверстников – семилетка, ФЗО, армия. После службы появилось внутреннее желание учиться дальше. Получив среднее образование в школе рабочей молодёжи, поступил в институт. Чем-то привлёк Ленинградский гидрометеорологический. Работал в Валдайском филиале государственного гидрологического института, 10 лет был начальником гидрологической станции в Опочках в Псковской области, и многие годы, до выхода на пенсию, возглавлял Новгородский гидрометеоцентр.</p> <p style="text-align: justify;">Предсказать природные явления можно, а вот предугадать, что будет с нами завтра? Не мог Гавриил Викторович подумать, что когда-то судьба приведёт его в деревню, и более того, он сам там построит дом. «Всё произошло спонтанно. Когда в 90-х годах изменилась наша жизнь, и можно было взять землю на селе, я подумал, а почему бы нет. Мой дед был крестьянином. К тому же, жить стало тяжелее и в городе мне всё меньше нравилось».</p> <p style="text-align: justify;">Вот так в одночасье он и решился. Прошёл полугодичные курсы фермеров при Новгородском сельхозтехникуме, взял землю на родине жены в Барышове и начал строить дом. Сам! Практически всё делал сам, начиная с заготовки леса – средств на то, чтобы нанять людей, не было, а только желание, свои руки и работа от зари до темна. Завели коров, овец, поросят, кур, и не бедствовали в те годы – были сыты.</p> <p style="text-align: justify;">Сегодня у Бутылина нет хозяйства – несколько лет болел. А стройка продолжается – всё делается потихоньку, но основательно. В доме есть водопровод, канализация, сейчас веранду доделывает. А в город и не тянет – здесь хорошо, спокойно, свежий воздух. Родные приезжают часто, любят племянницы отдыхать летом с внуками.</p> <p style="text-align: justify;">Крестьянские корни «пробудили» и брата Николая – он до сих пор фермерствует в Крестецком районе. Так что поступок Бутылиных вполне естественный, и они теперь знают, как нелегко работать на земле крестьянину. Во все времена!</p> <p style="text-align: justify;"><strong>На сердце – осадок</strong><br />«Я никогда не скрывал и во всех анкетах писал, что родители был сосланы. Мне это, в общем-то, не мешало жить – учиться, работать. Но осадок на сердце остался после одного случая. Когда служил на Дунайской флотилии, в дивизион пришла разнарядка отобрать специалистов - сигнальщиков, мотористов для перегона новых кораблей из Балтики в Чёрное море. Но вот меня по этой причине не включили в их число. А как хотелось проплыть вокруг Европы! Очень обидно!».</p> <p style="text-align: justify;">Памятен ему и «волчий» паспорт старшей сестры – это маленький листочек из школьной тетради, на котором были написаны фамилия, имя, отчество, откуда выехала, печать. Сестра после 7 классов поступила на курсы бухгалтеров в Алма-Ате – в ссыльных посёлках не было учебных заведений. Курсы были полугодичные, а паспорт выдавался на 3 месяца, и ей пришлось ещё раз проделать нелёгкий по тем временам путь не в одну сотню километров, чтобы получить такую же бумажку. «Это было унижение. Хотя обычные колхозники тогда тоже не имели паспортов и не могли свободно уехать из деревни. Так что, где легче – не знаешь! Нам, видимо, судьбой предназначено пройти через эти испытания».</p> <p style="text-align: justify;">Но и сегодня ему за державу обидно. «Сейчас я живу нормально, хорошо, но не могу отойти в сторону и глубоко сердцем воспринимаю то, что происходит сегодня. Бедный русский народ! Он всё время живёт надеждой на лучшее будущее. Когда же мы будем просто хорошо жить!?»</p> <p style="text-align: right;"><strong>Фото автора</strong></p>