«Диву даёшься, как мы выжили?!»

Без забот — заржавеешь</strong><br />Захожу в квартиру Василия Петровича. В углу маленькой прихожей стоит старый-престарый холодильник с открытой дверцей — размораживается. В комнате всё тот же посудный сервант, забитый книгами, альбомами с фотографиями. Всё те же диван и два кресла, тумбочка. Всё так же, как было около десятка лет назад, когда я впервые здесь побывала. Только раму в кухне он заменил стеклопакетом. Хотел поменять окно и в спальне, но не успел, попал в больницу. А теперь — зима.</p> <p> </p> <p style="text-align: justify;">Знаете, я очень мало знаю этого человека и не встречалась с ним лет пять, наверное, но ощущение такое, как будто он — добрый друг, которого не покидаешь никогда, и он всегда рядом. А просто Василий Петрович такой незабываемый, удивительный человек. Вот он встречает меня у дверей, опираясь на палку — ноги болят — и говорит, чтобы не разувалась, у него, мол, ковров персидских нет. И рассказывает про беспорядки, которые наводит у него маленький правнук Лёнька.</p> <p style="text-align: justify;">— Не успеешь оглянуться, глядишь, что-то уже потащил. И про старшую правнучку Вареньку, и внучку Иру. Про сына Владислава Васильевича, который сейчас уже на пенсии, про сестёр Нину и Тамару, про замечательных зятьёв: «Я девок своих за пустых мужиков не отдаю».И вот уже ты проникаешься теплотой и любовью ко всей его родне.</p> <p style="text-align: justify;">С женой своей Екатериной Алексеевной Михеев немного не дожил до золотой свадьбы, оставила она полковника одного коротать старость. Стариком, однако, назвать его язык не поворачивается. В начале января, точнее пятого числа, деду стукнет 89, а он всё в строю. Старый вояка работает в чекистском музее, руководит ветеранской организацией Управления ФСБ по Новгородской области, ездит на встречи с бывшими однополчанами, побывал в Курске на празднике в честь окончания Курской битвы, где умудрился сфотографироваться на память с певицей Ириной Понаровской.</p> <p style="text-align: justify;">— Я ей крикнул: «Ира, давай вместе сфоткаемся!» Она — прыг к нам и фуражку мою себе на голову надела. — «Да на тебе, возьми одну фотку, я их размножил».</p> <p style="text-align: justify;">Давно дружит он с преподавателями и студентами Политехнического института НовГУ. В этом году они выпустили книжку, составленную из воспоминаний ветеранов Великой Отечественной войны, которые записали ребята — будущие машиностроители, архитекторы, дизайнеры, автомобилисты и так далее. А собрала и составила сборник замечательная женщина-преподаватель Алла Филипповна Булгакова. Михеев говорит, что почти каждый день с ней созванивается, потому что они готовят к выпуску ещё одну книгу.</p> <p style="text-align: justify;">Много. Много у него забот. Василий Петрович перечисляет их и всегда заканчивает словами: «И так далее». Становится понятно, что числа его делам просто нет. «Жить без забот — заржавеешь», — констатирует он неоспоримый факт.<strong><br /></strong></p> <p style="text-align: justify;"><strong><img src="images/stories/shimskie/83/s_irinoi_ponarovskoi.jpg" border="0" title="«Диву даёшься, как мы выжили?!»" style="float: right; margin: 10px;" />Сорвать маски</strong><br />Да, такой он, этот старый полковник, гроза карателей, на счету которого более ста двадцати разоблачённых нелюдей, так он их зовёт. Тридцать лет Василий Петрович занимался розыском бывших эсэсовцев, карателей, замаскировавшихся под чужими именами в разных концах света. Одного нашли в Западной Германии, другого — в Аргентине, третьего — в США… И все долгие годы работы в КГБ в его глазах стояла страшная картина из прошлого.</p> <p style="text-align: justify;">— Было это холодной осенью 43‑го. Фашистский прихвостень Васька Лихоманов скакал верхом на лошади и тащил за собой на верёвке мальчика лет пятнадцати: по кочкам, по грязи… Мы были в разведке и помочь ничем не могли, не имели права. Я уже тогда себе сказал: «Если не погибну до победы, всю жизнь положу, чтобы ни один гад не остался на нашей земле безнаказанным».</p> <p style="text-align: justify;">Он прошёл вместе с 4‑й танковой армией долгий фронтовой путь от Курской дуги до Праги и выжил. Награждённый многими боевыми орденами и медалями мотоциклист-разведчик 2‑й мотоциклетной роты после Великой Победы начал новую наступательную операцию по розыску и привлечению к ответственности всех государственных преступников, которые в годы войны уничтожили тысячи безвинных людей, сожгли сотни деревень на Новгородчине. Профессиональная память чекиста хранит все эпизоды его розыскной контрразведывательной работы. Он помнит не только имена и фамилии преступников, но и названия деревень, городов и районов, где они скрывались от возмездия, имена их родственников и даже их вымышленные имена.</p> <p style="text-align: justify;">— Розыск изменников Родины, — рассказывает Василий Петрович, — начался сразу после освобождения области, в 44‑м году. Только на территории нашего маленького региона была создана целая сеть карательных ягдкоманд и зондеркоманд, 667‑й батальон «Шелонь», волотовская полиция, отличавшаяся особыми зверствами, команды СС и СД, жандармерия и прочие формирования. Столько они успели истребить наших людей, что диву даёшься, как мы выжили.</p> <p style="text-align: justify;">Немного уже осталось новгородцев, которые помнят судебный процесс, проходивший в здании драмтеатра в декабре 1947 года. Тогда на скамье подсудимых находилось девятнадцать военнослужащих немецко-фашистской армии. На том процессе шла речь и о 667‑м карательном батальоне «Шелонь», в числе руководителей которого был изменник Родины, бывший капитан Советской Армии Александр Рисс. Василию Петровичу пришлось немало поработать, разыскивая участников злодеяний из батальона под его командованием.</p> <p style="text-align: justify;"><strong><img src="images/stories/shimskie/83/lyubimyi_dedushka.jpg" border="0" title="«Диву даёшься, как мы выжили?!»" style="float: left; margin: 10px;" />Крещение огнём</strong><br />Расправа над мирными жителями деревень Бычково и Починок Поддорского района была беспримерна по своей жестокости. Деревни были обстреляны из миномётов, а затем каратели ворвались и стали кидать в людей гранаты. Оставшихся в живых детей, женщин и стариков они согнали на лёд реки Полисть и почти в упор расстреливали из пулемётов. Тогда было убито 253 человека, а деревни сожжены дотла. Эти ублюдки даже не могли предположить, что кто-то мог остаться в живых, но некоторые всё же выжили. Они ползли по окровавленному льду и уцелели, чтобы рассказать о том, что случилось в то страшное Крещение — 19 января 1942 года.</p> <p style="text-align: justify;">— Расследовать это преступление приходилось с необыкновенной скрупулёзностью, — вспоминает Михеев. — Мы искали документы о 667‑м батальоне в наших архивах и даже в архивах за рубежом. Тщательно просмотрели 40 уголовных дел на ранее судимых карателей. Преступники старались держаться подальше от родных мест, а ещё дальше — от мест, где совершали массовые убийства. По тому делу мы допросили более ста человек, составляли карты-схемы мест расстрелов, проводили эксгумации и экспертизы. В ходе этого расследования я впервые убедился, насколько наглые, циничные это были люди, их и назвать-то так нельзя. Нашим сотрудникам едва удавалось сдерживаться от гнева и возмущения, когда преступники приезжали на допросы в военной форме с советскими орденами и медалями. Среди них был и Павел Алексашкин.</p> <p style="text-align: justify;"><strong>Жил Паша в Петушках припеваючи</strong><br />Бывший старший лейтенант Красной Армии Алексашкин сдался в плен уже в 1941 году. Он добровольно поступил на службу в карательный батальон «Шелонь». Был приближённым Рисса, получал от немцев награды. Затем был осуждён, но, отбыв минимальный срок, поселился в Сибири, а затем в ярославском городке Петушки. По данным нашей контрразведки, он был очевидцем многих расстрелов на нашей территории. В качестве свидетеля Алексашкин был вызван в Новгород.</p> <p style="text-align: justify;">— Мы были в шоке, — вспоминает Василий Петрович. — Подумал даже, что кого-то не того по ошибке вызвали на допрос. Перед нами предстал человек в военной форме, только без погон. На его мундир было прикручено несколько линий орденских планок, на другой стороне — значки с символикой Великой Отечественной войны. Мы глазами похлопали и стали уточнять… Нет, это тот самый каратель Алексашкин. Чтобы вытянуть из него показания, пришлось даже вывозить этого кадра на места расстрелов, иначе он от всего отказывался. А ещё больше ошеломил ответ ярославских коллег на наш запрос. Они сообщили, что Алексашкин, оказывается, числился участником войны, через военкоматы получал награды, посещал школы, училища и вузы, где рассказывал молодёжи о своих «героических» делах. Местная власть ему выдала льготную ссуду на строительство дома, обеспечила стройматериалами. Ему даже сделали индивидуальное уличное освещение. В общем, жил Паша в Петушках припеваючи. Только после нашего вмешательства его лишили всех наград и разъяснили жителям города, кто он есть такой на самом деле… И он такой был далеко не один.</p> <p> </p> <p style="text-align: right;"><strong>Фото автора <br />и из домашнего архива Михеева</strong></p>