Печка – это хлеб, а хлеб – это жизнь

<p><strong> </strong></p> <p style="text-align: justify;"><strong>Лесной лагерь</strong><br />Наступление на линии Шимск — Медведь началось 10 августа.Старики решают перебраться в лес. К этому времени вражеские самолеты-разведчики неоднократно пролетали над деревней. Погрузив на телеги вещи, детей, стариков, жители Старого Медведя ушли в лес. Они оказались на западной окраине простирающегося на восток обширного болота в том месте, где ещё совсем недавно стоял военный госпиталь. От госпиталя на лесной дороге осталось лишь небольшое захоронение умерших от ран военнослужащих. Здесь и решили расположить свой гражданский лесной лагерь старомедведцы. Соорудили лёгкие шалаши, чтобы укрыться от солнца днём, от гнуса — по ночам. Домашний скот, особенно кормилицы-коровушки, находились неподалёку: их пригнали с собой. Сколько пробыли беженцы в лесу, Михаил Никанорович, конечно, не запомнил, мал был. Но он точно запомнил, что до прихода немцев старики успели соорудить из подручного камня, который привезли на телегах со щелинских полей, печь, в которой стали выпекать хлеб. В один из августовских дней, под вечер, возле шалашей с беженцами скопилось много наших воинских подразделений. Продвигались они со стороны Заречья. Под утро воинских частей возле своего лесного прибежища люди не увидели: воины за одну ночь снялись с места и через болото ушли занимать оборону Новгорода.</p> <p style="text-align: justify;">Спустя несколько дней со стороны Медведя к шалашам около 8 часов утра подошёл взвод прикрытия. На руках они несли четырёх раненых бойцов. Один из них скончался. На лесной дороге, возле землянок, его и похоронили в той же братской могилке, что осталась после госпиталя. Это небольшое захоронение и сейчас сохранилось, и те, кто идёт мимо на болото за клюквой или в лес за грибами, оставляют цветы. Командир взвода сообщил, что Шимск и Менюша уже захвачены. Немцев надо ждать через несколько часов.</p> <p style="text-align: justify;"><strong>И туда добрались</strong><br />Так и случилось. К 11 часам дня фашисты уже были возле лесной «деревни». Стояла жара, у всех врагов рукава гимнастёрок были закатаны по локоть. Приказали через переводчика выйти из шалашей и выстроиться на лесной дороге. Мужчины должны были снять шапки: немцы по стрижке определяли причастность их к действующей советской армии. Коротко стриженных не оказалось. Спросив дорогу на Закибье, туда враги и отправились, приказав возвратиться всем в свою деревню. Удивительно, но немцы предупредили людей, чтобы двигались строго по дороге, так как обочины были заминированы.</p> <p style="text-align: justify;">Каменные постройки села Медведь после первых бомбёжек в основном сохранились. Две бомбы попали в церковь, а в Старом Медведе примерно сгорело больше двух третей домов. Дом деда Фрола сгорел, по­этому Матросовы разместились в просторном доме Мироновых. В конце лета было разрешено убрать урожай зерновых. Зерна в тот год уродилось много, часть его уже успела осыпаться, но и того, что сохранилось, оказалось достаточно, чтобы люди не голодали в предстоящую лютую зиму. Зерно разделили поровну. Ближе к осени в деревне расположилось на постой танковое подразделение одного из уцелевших полков дивизии СС «Мёртвая голова». На площадях Медведской МТС и войсковой части были оборудованы мастерские для ремонта вражеских танков. В каждый дом поселили немецких солдат и офицеров. В добротный дом дедушки Ильи въехал один из старших офицеров, выбрав для проживания самую лучшую и светлую комнату.</p> <p style="text-align: justify;">Михаил Никанорович запомнил, что отношение немца, владевшего русским языком, к членам его семьи было весьма благосклонным. Замеченный в слабостях к спиртному дедушка Илья иногда получал от офицера чарочку, иной раз и не одну. Бочка со спиртным стояла в предбаннике, куда дед Илья захаживал, естественно, по приглашению. А после возвращался в дом на плече своего подпитого собутыльника. Маленький Миша хорошо запомнил, что говорить лишнее при немцах нельзя, особенно неуютно стало, когда в доме появился ещё один офицер, чином младше, в перстнях, браслетах и с дурным нравом.</p> <p style="text-align: justify;">Недели две вражеские солдаты залечивали раны на постое в деревне, и танковое подразделение направили на передовую.</p> <p style="text-align: justify;"><strong>Спасение</strong><br />Очень хорошо врезался в память такой случай. Мать растопила баню. Настало время подбросить дров в топку. Михаил пошёл следом. Войдя в предбанник, они увидели там присевшего на пол босого мужчину в лёгкой одежде. Он, оказывается, уже с прошлого вечера пробрался на чердак бани, сбежав из лагеря военнопленных, что располагался в казармах военного гарнизона. Как это ему удалось сделать? Село Медведь и деревня Старый Медведь были заполнены немцами, по улицам постоянно ходили патрули. Как потом выяснилось, это был его второй побег. И вот теперь он, голодный и холодный, выкуренный дымом растопленной банной печи, стоял перед Мишей и его мамой. Анна Фроловна сразу сообразила, чем сможет помочь, хотя понимала, что рискует своей жизнью и жизнью родных. Подбросив в печку дров, она вернулась домой. Под видом того, что собирает грязное бельё в стирку, завернула в него варёного картофеля, хлеба, прихватив дедушкины ботинки, вернулась в баню. Радости у сбежавшего из плена не было предела. Особенно он благодарил за обувь. Шестилетний Миша отлично понимал, что надо держать язык за зубами. Утром, сходив в баню, ни мать, ни смышлёный мальчишка никого там не обнаружили. Увидели открытый лаз на чердак, который и стал знаком того, что там пусто.</p> <p style="text-align: justify;"><strong>Новые «хозяева»</strong><br />Наступила весна 42 года. Новые власти разрешили начать полевые работы. Те, у кого были лошади, пахали землю и помогали соседям. Безлошадники обращались к старосте деревни. Выделяли немцев, которые умели обращаться с плугом, и они помогали вспахивать поле, раздавали семена, которые надо было вернуть после нового урожая. Это говорит о том, что фашисты уже почувствовали себя на нашей земле хозяевами, даже дороги начали строить, сгоняя на работу военнопленных.</p> <p style="text-align: justify;">Немцы ненавидели евреев и цыган. В деревне жил мужчина Иван Зяблов. Он был темноволосым, с большой шевелюрой. Немцы подумали, что он цыган, и хотели расстрелять. Вызвали Ивана, но, к его счастью, выяснилось, что он не цыган, и его отпустили.</p> <p style="text-align: justify;">В одном доме случился пожар. Стали уточнять виновников. Ими оказались два немецких солдата, любители крепко выпить. Командир немецкого подразделения выстроил личный состав и местных жителей в центре деревни. Виновники пожара были выявлены, брошены на скамейку и выпороты прилюдно, чтобы другим было неповадно.</p> <p style="text-align: justify;"><strong>Бурёнка-путешественница</strong><br />Февраль 1943 года, началась поголовная эвакуация. Оказались в числе эвакуированных и Мироновы. Михаил хорошо запомнил, что подогнали к дому грузовую машину, погрузили людей, вещи и довезли до станции Уторгош. Вслед за машиной мать повела на верёвке корову. На станции людей и скот погрузили в холодные вагоны и отправили на Запад. На перевалочном пункте всех разобрали. Хозяева Мироновым достались хорошие, относились по-доброму, тем более что с постояльцами прибыла дойная коровушка. Бурёнка после освобождения вместе с хозяевами возвратилась в родной хлев.</p> <p style="text-align: justify;">В латышском хуторе был такой случай. Этот эпизод врезался в память девятилетнего мальчика. Летом 44 года в небе над хутором завязался бой между советскими и немецкими истребителями. Все с тревогой следили за драмой, разыгрывающейся у них над головой. Наши сумели подбить один из вражеских самолётов. Он загорелся и взорвался в воздухе. Но вскоре та же участь постигла и нашего истребителя. К счастью, советский лётчик успел выпрыгнуть из горящей машины. Хозяин быстро вскочил на коня и галопом поскакал в направлении места его приземления. Погрузив парашютиста на лошадь, вскочил сам и укрыл его в лесу, в неприметной землянке. Такие землянки-схроны были сооружены в сторонке от своего дома у каждого хуторянина. Немцы искали лётчика, но никто его не предал, и пилот, залечив раны, вернулся в строй.</p> <p style="text-align: justify;"><strong>Дома</strong><br />Прибалтику освободили. Миша вместе с семьёй возвратился в родную деревню. Отец числился без вести пропавшим, мать с тремя детьми, младшей Нине шёл пятый годик, тянула лямку в колхозе и дома. В победный года Миша пошёл в первый класс. После окончания школы о продолжении учёбы даже речи не было — на заднице одни штопаные штаны. Пошёл работать в МТС, где смог заработать немного денег для семьи перед уходом в армию. А когда отслужил, возвратился в деревню. Окончил годичные курсы трактористов, и отправили их с товарищами поднимать целину в Казахстан. Когда вернулся домой, механизатором в родной колхоз Михаил не пошёл, не захотел, как мать, работать за палочки. Трудоустроился печником в домоуправлении войсковой части и профессию освоил в совершенстве. Лучшего печника во всей округе было не сыскать.</p> <p style="text-align: justify;">С женой Таисией прожил он честную трудовую жизнь. Несколько лет уже, как нет её в живых, а Михаил Никанорович радуется приездам сына, невестки и внука, у которого тоже уже есть семья. Хоть не за горами восьмидесятилетний юбилей, но дед каждый год раскалывает сам по десять кубометров дров. Сам и в поленницу уложит.</p> <p style="text-align: justify;">Когда мы с Виктором Николаевичем к нему приехали, довольный дедок хитро улыбался в окладистую бороду.<br /><br /><em>Долгосрочная целевая программа по проблемам пожилых людей на 2011–2013 годы «Активное долголетие» успешно работает в нашей области. Только пожилой человек Миронов в ней не нуждается, он и долголетний и активный сам.</em></p> <p style="text-align: right;"><strong>Фото автора</strong></p>