Велика Россия, а пахать кому?

<br /><strong>«А у меня душа болит...»</strong><br />Ну вот и храм. Вошла, помолилась о своем, насущном. Вижу, у иконы Казанской Божией Матери женщина застыла, слезы кончиком платка утирает… Ну, а я уже на выходе, и тем же путем, через дырку, перейти не успела, как меня окликнули: «Что же ты, Наташа, своих не узнаешь?» Обернулась – это та самая женщина, что у иконы стояла. Узнала я ее, конечно: много лет по работе общались. Она в Успенском живет и работала в СПК «Коммунар». Прошли мы через железную дорогу и у моста остановились. «Ну как вы там?» – спрашиваю я. Она вместо ответа взяла меня за руку, посмотрела в глаза и заплакала. «А ты разве ничего не знаешь?– вопросом на вопрос ответила. – Новые инвесторы у нас, хозяева, стало быть. Что будет, не знаю. Хрюшек наших, говорят, всех под нож. Новое дело будет, птиц, вроде, разводить собираются, но пока курятники пустые… А у меня душа болит. Так обидно, ведь мы гордились тем, что в «Коммунаре» работали». Она выплескивала свою боль долго, порою, не в силах сдержать слез. А я стояла и вспоминала, как ездила в это хозяйство и давала оттуда репортажи. Еще год назад мы были на молочно-товарных фермах, известных своим высокопродуктивным стадом и хорошими надоями, бывали и на свинарниках. Казалось, ничто не предвещало подобной ситуации. Неужели и эта последняя цитадель пала? Ведь совсем недавно многоотраслевое хозяйство СПК «Коммунар» было лучшим не только в районе, но и в области. Да что говорить, продукция коммунаровцев много лет кормит наш город. Через сеть магазинов реализуются натуральные продукты, без добавок и примесей. За коммунаровской свининой, свежей, не перемороженной, даже не в дачный сезон приезжают питерцы. Так почему это вдруг стало невыгодным?<br />Конец 70-х годов. Я работаю в газете корреспондентом и еженедельно, а то и два раза на неделе, каждый из нас едет на село. В районе семь совхозов: «Пионер», «Муратово», «Прилуки», «Березеево», «Трегубово», «Чудовский» и «Коммунар». Это было время, когда «Коммунар» поделили на два хозяйства. Непосредственно в самом «Коммунаре» разводили птицу. Он так и назывался – птицеводческий совхоз. Руководил им Геннадий Павлович Савельев, ныне Почетный гражданин нашего города, человек, к которому относятся с почтением и большим уважением. Возглавляемое им хозяйство быстро набирало обороты и стало одним из лучших в области. А вот в «Чудовском» дела обстояли не так благополучно, и тогда эти хозяйства вновь объединили в одно. Это были годы расцвета «Коммунара». Люди получали хорошую зарплату, строились дома с благоустроенными квартирами. За успехи в труде работников поощряли, награждали, в том числе и туристическими путевками. Работа в этом хозяйстве считалась престижной, и проблем с кадрами здесь не было. А сколько сил и здоровья потратил Геннадий Павлович для того, чтобы свиноводство тоже приносило прибыль, известно, пожалуй, только ему да его жене Людмиле Алексеевне, много лет отработавшей здесь главным экономистом. Будучи человеком немногословным, Савельев не любил распространяться о своей работе. Но дело его говорило само за себя. Крепкое, сильное, многоотраслевое хозяйство – таким был «Коммунар» во время его руководства. Да и после того, как он этот пост оставил, долго держалось на плаву, в то время, когда другие наши совхозы постепенно умирали. Те, которые в советское время не были прибыльными, после перестройки «сгорели» сразу. <br />Как тут не вспомнить печальную судьбу совхоза «Пионер», когда общее имущество делилось за ненадобностью по принципу – «всем сестрам – по серьгам». Как живет теперь деревня Карловка, знаем мы все. <br />«Муратово» и «Прилуки» славились своим картофелем. Я помню, как нас школьников отправляли убирать «закрома Родины» и эти борозды, усыпанные крупной картошкой. А еще помню, как продавали трегубовских свиней. Это было уже в начале 90-х, когда в очень крепком ранее совхозе, основная отрасль которого была свиноводство, начались сбои. И вот тогда мы на четверых приобрели свинью, живую. Она ехала в грузовике, а когда мы доставали ее, чтобы отправить в «дело», истошно визжала и смотрела с укором на нас. Так вот этот взгляд свиньи, названной мной Манькой, я помню до сих пор. Теперь в «Трегубове» свиней не разводят. Нынешней зимой я ездила туда и узнала, что в некогда стерильных свинарниках стоят привезенные из «Березеева» буренки. Почему из «Березеева»? Мне бы тоже хотелось узнать это. Тем более, что два года назад была я у нового руководителя этого хозяйства Климента Пака. Вместе с Климентом Петровичем, приобутым в щегольские мокасины и благоухающим французским парфюмом, мы отправились на скотный двор, то есть молочно-товарную ферму. По пути я рассказывала ему, как строилась эта, в те годы очень современная, ферма; о людях, известных всему району, среди которых – орденоносец Рахиль Степановна Новикова, много лет руководившая фермой – одной из лучших в области. Климент Петрович слушал меня и говорил: «Да, мы тоже будем развивать эту отрасль, ферма будет работать». Однако березеевские буренки зимовали на трегубовском свинарнике. Как-то они там?<br /><strong>«Всё в прошлом»</strong><br />Весна – время сева. И опять я, на свою беду, вспомнила, что все поля совхозные мы, газетчики, объезжали и каждого механизатора старались упомянуть в своих репортажах. Много их было. Только в одном «Коммунаре» – сотня, а теперь? Еду вдоль трассы и вижу: там, где раньше сеяли да сажали – желтым покрывалом одуванчики. Много их в этом году, аж в глазах рябит… Грустно смотреть мне на это. «Неужели, – думаю я, – пахать у нас некому?» И невольно вспоминаю картину, что видела в Третьяковской галерее. Изображена на ней старая барыня, дремлющая в кресле в саду. У ее ног лежит собака, а на ступеньках крылечка – старуха-служанка, вяжущая чулок. В глубине картины – ветхий помещичий дом с колоннами, а окна в нем заколочены. «Все в прошлом» – называется эта картина.<br />Перед тем как проститься, мы на минуту замолкли, вспоминая прошлое, тогда казавшееся таким обыденным, а теперь – недосягаемым. Стояли мы и смотрели туда, где некогда был другой мост, по которому все ходили без опаски. Нет его теперь, разрушили… Неужели вместе с этим мостом рухнут и наши надежды? Домочадцы в ответ на мои сетования сказали: «Не переживай, а лучше щи вари…» А я опять подумала, что щи варить – это, конечно, женское дело. Да только в сказке их можно варить из топора, в жизни все по-другому. И дай Бог, чтобы и у меня, и у любой другой хозяйки всегда было то, из чего мы их варим. Чтобы все мы в великой нашей стране были сытыми, трудолюбивыми и не остались за мостом своих надежд.</p>