И не разберёшь, пока не повернёшь…

<p style="text-align: justify;">Здесь остановился царский поезд в ясную и тихую морозную ночь с 28 февраля на 1 марта 1917 года. Здесь, как считал флигель-адъютант царя полковник Мордвинов, к императору впервые стало приходить решение об отречении от престола: «Оно, вероятно, мелькнуло в его мыслях впервые ещё во вторник 28 февраля поздним вечером, когда его осмелились не пропустить в Царское, а потребовали препровождения в Петроград, и начало укрепляться в мучительную ночь с 1 марта на 2, когда утром меня так поразил его измученный вид».</p> <p style="text-align: justify;">Здесь же годом позже, в марте 1818‑го, остановился поезд с советским правительством, переезжавшим из Петербурга в Москву, путь которому пытались преградить матросы-анархисты.</p> <p style="text-align: justify;">Вот как рассказывали об этих событиях великий русский писатель Александр Солженицын, сам последний российский император Николай II, один из генералов его свиты, а также революционер, сподвижник Ленина Владимир Бонч-Бруевич и чрезвычайный комиссар станции Малая Вишера Василий Яковлев.</p> <p style="text-align: justify;"><strong>ЕХАЛ ЦАРЬ…</strong><br /><strong>Из дневника Николая II</strong></p> <p style="text-align: justify;"><em>27‑го февраля. Понедельник.</em><br />В Петрограде начались беспорядки несколько дней тому назад; к прискорбию, в них стали принимать участие и войска. Отвратительное чувство быть так далеко и получать отрывочные нехорошие известия! Был недолго у доклада. Днём сделал прогулку по шоссе на Оршу. Погода стояла солнечная. После обеда решил ехать в Царское Село поскорее и в час ночи перебрался в поезд.</p> <p style="text-align: justify;"><em><img src="images/stories/malayavishera/117/nicolai_2.jpg" border="0" title="И не разберёшь, пока не повернёшь…" style="float: right; margin: 10px;" />28‑го февраля. Вторник.</em><br />Лёг спать в 3  1/4, так как долго говорили с Н. И. Ивановым, которого посылаю в Петроград с войсками, водворить порядок. Спал до 10 час. Ушли из Могилёва в 5 час. утра. Погода была морозная, солнечная. Днём проехали Вязьму, Ржев, а Лихославль в 9 час.</p> <p style="text-align: justify;"><em>1‑го марта. Среда.</em><br />Ночью повернули с М. Вишеры назад, так как Любань и Тосно оказались занятыми восставшими. Поехали на Валдай, Дно и Псков, где остановились на ночь. Видел Рузского. Он, Данилов и Саввич обедали. Гатчина и Луга тоже оказались занятыми. Стыд и позор! Доехать до Царского не удалось. А мысли и чувства всё время там! Как бедной Аликс должно быть тягостно одной переживать все эти события! Помоги нам Господь!</p> <p style="text-align: justify;"><em>2‑го марта. Четверг.</em><br />Утром пришёл Рузский и прочёл свой длиннейший разговор по аппарату с Родзянко. По его словам, положение в Петрограде таково, что теперь министерство без Думы будто бессильно что-либо сделать, так как с ним борется социал-демократическая партия в лице рабочего комитета. Нужно моё отречение. Рузский передал этот разговор в ставку, а Алексеев всем главнокомандующим. К 2  1/2 ч. пришли ответы от всех. Суть та, что во имя спасения России и удержания армии на фронте в спокойствии, нужно решиться на этот шаг. Я согласился. Из ставки прислали проект манифеста. Вечером из Петрограда прибыли Гучков и Шульгин, с которыми я переговорил и передал им подписанный и переделанный манифест. В час ночи уехал из Пскова с тяжёлым чувством пережитого.</p> <p style="text-align: justify;">Кругом измена, и трусость, и обман!</p> <p style="text-align: justify;"><strong>Александр Солженицын. <br />«Март семнадцатого» <br />Глава «28 февраля»</strong><br />«В два часа ночи на станции Малая Вишера стояла бестревожная глубокая тишина. Сон, морозная ночь, станция пустынна, но ярко освещена. Нигде ничего опасного не совершалось.</p> <p style="text-align: justify;">И по указаниям Его Величества, данным перед започиваньем, следовало неуклонно ехать дальше — на Чудово, на Любань, на Тосно.</p> <p style="text-align: justify;">Но к подошедшему свитскому поезду Литер Б по пустому перрону подбежал поручик Собственного Его Величества железнодорожного батальона: он только что сам пригнал сюда на дрезине, едва уехал от мятежников! Их в Любани уже две роты, и они очевидно движутся сюда. Поручик Греков дал по линии телеграмму: комендантам литерных поездов направляться на Николаевский вокзал Петрограда!</p> <p style="text-align: justify;">Свита заволновалась, кто не спал. Как обманчива эта пустота и тишина. Могло показаться, они движутся в тёмной ночи, невидимые и неизвестные. Но начальники станций докладывали новому начальству — и мятежники Петрограда, и пробуждённая Москва, и телеграфисты мелких станций, — все видели через ночь и через даль, как два тёмно-синих поезда несутся в приготовленную раззявленную пасть.</p> <p style="text-align: justify;">А военной силы при императоре нет никакой. Даже, можно сказать, и простой охраны нет.</p> <p style="text-align: justify;">Через четверть часа после Литера Б тихо мягко подошёл и царский Литер А. Стали рядом. Не решаясь подвергать опасности поезда на свою ответственность, комендант Литера Б решился разбудить в Литере А дворцового коменданта Воейкова. Воейков крепко спал, сердито проснулся, со всклоченными волосами. Однако очнясь, обстановку сообразил быстро и решился идти будить Его Величество, испросить указаний. Постепенно и вся свита пробуждалась в тревоге.</p> <p style="text-align: justify;">Только в сон и уйти от этих нелепостей, несоставностей, беспорядков, — но и оттуда, из нежного погруженья, вытягивает, вытягивает почтительный зов. Даже в излюбленном поездном покое не стало укрытия.</p> <p style="text-align: justify;">Сперва, как всякому спящему, — императору досадно, неоправданно, зачем? Потом серьёзней, встал с ложа, надел халат. Очевидно, очень серьёзно. Смотрели с Воейковым карту. Кратчайшим путём через Тосно в Царское можно не попасть. Успеть проскочить до Чудова, а потом свернуть на Новгород? Ах, удлиняется путь, отодвигается встреча с семьёй. Но Воейков доказывал, что и до Чудова двигаться опасно, что надо от этого места поворачивать назад.</p> <p style="text-align: justify;">Совсем назад?..</p> <p style="text-align: justify;">…Назад! О, конечно! Заколдованный сон, отлети с моих вежд! В последний момент решенья мужского и царского — вскочить! и ноги в сапоги, уже потом доодевая китель: да, возвращаться! В Ставку, конечно! Сколько часов нам гнать туда? Сколько мы потеряли? 22 часа сюда из Могилёва, 18 часов назад — сорок часов? Так ещё можно успеть! Остановки — только брать уголь и воду. Алексееву скомандовать: обеспечить безопасность линии. Даже не слать войска на Петроград — только выставить заградительные отряды по подкове, на всех линиях. Командующему Московским округом: не допустить заразы в Москву! Разобрать пути между Москвой и Петроградом! Хоть ни единого хлебного эшелона не пропустить в Петроград! Генералу Иванову — держать оборону Царского Села. Составить ультиматум и объявить им из Могилёва: всему Временному Комитету и всем зачинщикам явиться с повинной в Ставку Верховного! все бунтующие бездельные части: — в маршевые роты! Попляшет, кто у них там сейчас верховодит!..</p> <p style="text-align: justify;">…Назад? Через Бологое и Дно, лишь тогда на Царское? А ведь царскосельский гарнизон малочислен, как бы мятежники не захватили императрицу?..</p> <p style="text-align: justify;">Воейков: никогда они этого не посмеют!</p> <p style="text-align: justify;">Да впрочем, там и Иванов.</p> <p style="text-align: justify;">Ну что ж, назад. Обогнём через Дно. Снова в тёплую пододеяльную нежность, в спасительный сон. Завтра в Царском станет ясно, там решим. А пока — спать…</p> <p style="text-align: justify;">Пока на поворотном круге разворачивали паровозы — прошло ещё полчаса, и слух пришёл, верный ли, неверный, что мятежники уже в двух верстах от Малой Вишеры.</p> <p style="text-align: justify;">Возбуждённая свита открыто гудела, ощущая плечами и горлами страшную хватку мятежников: надо сговариваться с Государственной Думой! уступать! давать ответственное министерство! Что же думает, наконец, что ж упорствует Государь? Мы так все погибнем.<br />Но никто не посмел пойти высказать такое Государю.</p> <p style="text-align: justify;">Да ведь он и почивал.</p> <p style="text-align: justify;">А на перроне было морозно-преморозно, все расходились.</p> <p style="text-align: justify;">В половине четвёртого ночи первым отправили на юг царский поезд. Литерный Б — на двадцать минут позже.</p> <p style="text-align: justify;">И снова скользили синие поезда через тьму и снова просматривались всеми телеграфистами и стоокой революцией».</p> <p style="text-align: justify;"><strong><img src="images/stories/malayavishera/117/vokzal_starinny.jpg" border="0" title="И не разберёшь, пока не повернёшь…" style="float: left; margin: 10px;" />Из воспоминаний генерала Дмитрия Дубенского, историографа царского двора</strong><br />«Часам к 12 ночи наш свитский поезд подошёл к Бологому, где мы получили от генерала Воейкова ответную на моё письмо телеграмму такого примерно содержания: «Во что бы то ни стало пробраться в Царское Село». Тронулись в путь и около часа ночи на 1‑е марта прибыли на ст. Малая Вишера. Весь наш поезд не спал, мы всё время обсуждали наше трудное положение и сознавали, что следовать далее не только крайне рискованно, но просто невозможно, не подвергая жизнь его величества опасности.</p> <p style="text-align: justify;">На самой станции Малая Вишера в наш поезд вошёл офицер (не помню его фамилии) собственного его величества железнодорожного полка и доложил, что станция Любань, а равно и Тосно заняты уже революционными войсками. Там находятся, кажется, роты лейб-гвардейского Литовского полка с пулемётами, что люди этой роты в Любани уже сняли с постов людей железнодорожного полка и что он едва мог уехать на дрезине сюда, чтобы доложить о том, что случилось.</p> <p style="text-align: justify;">Вслед за такими, уже определённо грозными, сообщениями было сделано немедленно распоряжение по ст. М. Вишера занять телефоны, телеграф и дежурную комнату; выставлены наши посты, указано железнодорожным жандармам охранять станцию от всяких случайностей, и она стала изолированной от сношений с кем бы то ни было без нашего ведома. Решено было даже не двигаться и ожидать здесь подхода «собственного» поезда для доклада полученных известий его величеству.</p> <p style="text-align: justify;">На станции почти нет народу. Она ярко освещена. Начальник станции, небольшой старичок, очень исполнительный и расположенный сделать всё, что необходимо, перевёл наш поезд на запасной путь, и мы стали ждать подхода «собственного» поезда.</p> <p style="text-align: justify;">Ночь ясная, тихая, морозная. Всюду царствовала полная тишина. На платформе, на путях виднелись наши посты солдат железнодорожного полка. Генерал Цабель, барон Штакельберг и я находились на платформе, поджидая прибытия царского поезда. Около 2 часов ночи он тихо подошёл. Из вагонов вышел только один генерал Нарышкин. Мы спросили Кирилла Анатольевича, где же дворцовый комендант и остальная свита.</p> <p style="text-align: justify;">«Все спят в поезде», — ответил он. Признаться, мы крайне поразились этому известию.</p> <p style="text-align: justify;">«Как спят? Вы знаете, что Любань и Тосно заняты революционными войсками. Ведь мы сообщили, что наши поезда приказано отправить не в Царское, а прямо в Петроград, где уже есть какое-то «временное правительство»…</p> <p style="text-align: justify;">К. А. Нарышкин, неразговорчивый всегда, и на этот раз молчал. Мы вошли в вагон, где было купе дворцового коменданта, и постучались к нему. Владимир Николаевич крепко спал. Наконец, он пробудился, оделся, к нему вошёл генерал Цабель и доложил, как непосредственно подчинённый, обо всех событиях и занятии Любани и Тосно.</p> <p style="text-align: justify;">Через несколько минут генерал Воейков вышел в коридор с всклокоченными волосами и начал с нами обсуждать, что делать. Некоторые из нас советовали ехать назад в Ставку, другие указывали на путь на Псков, о чём уже я писал днём. Генерал Воейков, помнится, сам не высказывался определённо ни за то, ни за другое предложение. Затем он прошёл в вагон его величества и доложил государю всё, что ему донесли. Дворцовый комендант очень скоро вернулся от государя, который недолго обсуждал создавшееся положение и повелел поездам следовать назад на Бологое, а оттуда на Псков.</p> <p style="text-align: justify;">Государь вообще отнёсся к задержкам в пути и к этим грозным явлениям необычайно спокойно. Он, мне кажется, предполагал, что это случайный эпизод, который не будет иметь последствий и не помешает ему доехать, с некоторым только опозданием, до Царского Села.</p> <p style="text-align: justify;">Пока переводили наши поезда на обратный путь, причём дабы охранить царский поезд от каких-либо, может быть, преследований, наш поезд поставили позади, мы успели прочитать сообщения какого-то листка о намеченном составе «временного правительства».</p> <p style="text-align: justify;">Наша пресса, настроенная уже давно враждебно к прежнему правительству, встретила состав «временного правительства», судя по первым попавшим газетам и листкам, сочувственно и высказывала уверенность, что Россия приобретает огромные преимущества, заменив «негодную царскую самодержавную власть». Сулились победы, подъём деятельности в стране после «перемены шоффера», как уже выражались тогда поклонники переворота, и устранения от власти «Николая». Так всё это мы и прочитали уже 1‑го марта в М. Вишере.</p> <p style="text-align: justify;">Уже поздно ночью, должно быть в четвёртом часу, наш свитский поезд отошёл вслед за «собственным».</p> <p style="text-align: justify;"><strong><img src="images/stories/malayavishera/117/lenin.jpg" border="0" title="И не разберёшь, пока не повернёшь…" style="float: right; margin: 10px;" />…И ЕХАЛ ЛЕНИН</strong><br />1 марта 1918 года в газете «Правда» было опубликовано заявление ЦИК Советов: «1. Все слухи об эвакуации из Петрограда Совнаркома и ЦИК совершенно ложны. СНК и ЦИК остаются в Петрограде и подготавливают самую энергичную оборону Петрограда. 2. Вопрос об эвакуации мог бы быть поставлен в последнюю минуту в том случае, если бы Петрограду угрожала бы самая непосредственная опасность, чего в настоящий момент не существует».</p> <p style="text-align: justify;">Публикация эта была составной частью дезинформационной кампании, которая должна была обеспечить безопасный переезд Советского правительства из Петрограда в Москву.</p> <p style="text-align: justify;"><strong>Из воспоминаний Владимира Бонч-Бруевича</strong><br />«Всю организацию дела переезда Советского правительства из Петрограда в Москву, охрану его в пути, устройство в Москве Владимир Ильич лично возложил на меня. После этого заседания он подробно выслушал намеченный мной план действий, и тут я ему впервые сообщил, что, по имеющимся сведениям, эсеры решили взорвать поезд правительства и что бешеная злоба их всецело направлена против Совета Народных Комиссаров, а в частности и в особенности, конечно, против Владимира Ильича.</p> <p style="text-align: justify;">Владимир Ильич как всегда отнёсся совершенно спокойно ко всему мною сообщённому и лишь спросил:</p> <p style="text-align: justify;">— И что же, мы всё-таки поедем?</p> <p style="text-align: justify;">— Конечно… — ответил я ему.</p> <p style="text-align: justify;">— Гарантируете вы нам благополучный проезд?</p> <p style="text-align: justify;">— Предполагаю, что проедем спокойно.</p> <p style="text-align: justify;">Получив эту окончательную санкцию, я тотчас же нажал все пружины 75‑й комнаты Смольного (в этом помещении размещалась Следственная комиссия — Ред.) и всю энергию направил в одном главнейшем направлении, решительно никому не говоря о цели работы, о переезде в Москву.</p> <p style="text-align: justify;">Для того чтобы организовать самый отъезд, я за десять дней до намеченного мною срока, т. е. до 10 марта 1918 г. — об этом сроке решительно никто не знал, — вызвал к себе совершенно верного и преданного делу революции нашего товарища-коммуниста, бывшего в то время одним из комиссаров Николаевской ж. д., и сказал ему, что предстоит отъезд из Петрограда некоторых весьма ответственных товарищей, которым надо ехать на юг через Москву, и что надо их отправить совершенно конспиративно, причём необходимо дать вполне приличные мягкие вагоны.</p> <p style="text-align: justify;">Обсудив положение вещей, товарищ предложил мне остановиться на Цветочной площадке соединительных путей, примыкавших к Николаевской ж. д., находящейся за Московской заставой. Площадка эта была совершенно заброшена, находилась в пустынном месте пригородных путей. Решили накопить здесь постепенно вагоны, потом сразу, когда потребуется, сформировать поезд и выехать без огней, пока не достигнем главных путей. Всю бригаду, начиная с машиниста, исподволь подбирали так, что вполне могли на неё положиться и надеяться.</p> <p style="text-align: justify;">Мои товарищи быстро ориентировались в местности и под видом безработных исколесили буквально все улицы, переулки и закоулки этой окраины, сообщая обо всех разговорах в чайных, в трактирах, в мастерских. Из всех этих наблюдений явствовало, что решительно никто не интересовался прибытием одиноких вагонов на Цветочную площадку. Также не было никаких разговоров об отъезде правительства.</p> <p style="text-align: justify;">10 марта по особому списку, в котором был установлен порядок погрузки, наши автомобили, выезжавшие не из Смольного, с шофёрами, нам хорошо известными, быстро перевезли багаж и погрузили его на Цветочной площадке. Наши товарищи, рабочие-коммунисты из 75‑й комнаты Смольного, быстро распространили в районе сведения, что это на фронт под Псков уезжают доктора, почему и грузят их имущество. Погрузка багажа началась около двенадцати часов дня и окончилась к шести часам вечера.</p> <p style="text-align: justify;">Часам к семи мною был отправлен на поезд отборный смольнинский отряд наших товарищей-латышей с пулемётами, которые, погрузившись в несколько минут, заняли посты и приняли охрану поезда. Приняв поезд под свою команду, я осмотрел все вагоны и караулы и попросил товарища комиссара узнать о том, как обстоит дело с двумя поездами на Николаевском вокзале (они были сформированы для отвлечения внимания возможных злоумышленников — Ред.). Оказалось, что они совершенно готовы и что их думают отправить с минуты на минуту. Я велел один поезд задержать. Мы стояли на всех парах, готовые к отходу. Наконец дан сигнал, комиссар сел на паровоз. Без свистков мы плавно отошли; состав не был освещён.</p> <p style="text-align: justify;">Как только мы вышли на главные пути и пошли, усиливая ход, на Любань, тотчас же поезд осветился. Во всех вагонах шторы везде были задёрнуты и проверены. Всем было запрещено выходить на станциях, дабы не возбуждать излишнего любопытства.</p> <p style="text-align: justify;">Уже ночью я получил сведения, что наш поезд идёт значительно медленней, чем полагается по расписанию. Оказалось, что после отправки первого поезда с Николаевского вокзала с товарных путей проскочил громадный товарный поезд, весь загруженный матросами, самовольно возвращавшимися из Петрограда на родину, что матросы вооружены и что, несмотря на все заявления начальников станций, они не пропускают наш поезд, идут медленно и тем нас сильно задерживают. И действительно, к раннему утру вместо того, чтобы быть в Твери, мы оказались только в Вишере.</p> <p style="text-align: justify;">С первой же станции я дал телеграмму задержать этот поезд в Вишере и поставить его по приходе не на главный путь, а на одном из смежных путей.</p> <p style="text-align: justify;">В Вишере мы остановились у перрона. Пассажиры нашего поезда спали. Было светло; солнце уже заливало платформу, но сильно морозило. Параллельно с нашим поездом, немного впереди, через трое путей, стоял огромный товарный поезд, загруженный матросами. Надо сказать, что за несколько дней до нашего отъезда из Петрограда нам пришлось разоружить на Николаевском же вокзале огромное число (около шести тысяч) матросов и солдат, решивших самовольно бросить фронт и отправиться к себе по деревням, даже не сдав ни оружия, ни амуниции. Конечно, мы этого допустить не могли и разоружили эту беспорядочную толпу, доставив оружие частью в 75‑ю комнату Смольного, частью в Петропавловскую крепость. Ехавшие сейчас матросы были остатками именно тех беглецов, совершенно разложившихся и деморализованных.</p> <p style="text-align: justify;">Я сделал распоряжение на всякий случай выкатить пулемёты, занять ими все тормоза нашего поезда и взять на прицел пулемётов поезд с матросскими беглецами. Гулко катились пулемёты по каменному полу Вишерского вокзала. Кое-кто проснулся в нашем поезде, с изумлением смотря на производимую операцию. В матросском поезде сразу заметили пулемёты и стали выскакивать из вагонов и прятаться по ту сторону поезда.</p> <p style="text-align: justify;">Я взял с собой отряд в десять человек, приблизился к поезду и предложил, чтобы все немедленно шли в вагоны. Матросы, узнавшие нас по операции разоружения на Николаевском вокзале, где мы не шутили, а навели порядок в течение получаса времени, сейчас же покорились и так же быстро, как выскакивали, влезли в вагоны. Некоторые вагоны были закрыты. Мы отворили их, желая посмотреть, что там. Цыганков, сам бывший матрос, быстро влезал туда и рапортовал:</p> <p style="text-align: justify;">— Так что там вооружённые…</p> <p style="text-align: justify;">Я распорядился сейчас же всех разоружить. Цыганков передал распоряжение матросам, и они тотчас же выдали всё оружие, которое подошедшие маловишерские железнодорожные рабочие стали относить в вагон к латышам. Так прошли мы все вагоны. Матросы попросили оставить им две винтовки на весь поезд, что мы и сделали, дав по три патрона на винтовку.</p> <p style="text-align: justify;">Поезд с беглыми матросами поставили на запасный путь в тупик, который сзади загрузили пустыми вагонами, и разрешили отправить его только через двадцать четыре часа, т. е. когда все правительственные поезда пройдут. Пулемёты были сняты с площадок вагонов, и наш поезд тронулся полным ходом к Москве.</p> <p style="text-align: justify;">С одной из ближайших к Москве узловой станции я переговорил по прямому телеграфному проводу с Московским Советом о приезде Владимира Ильича и точно условился обо всём. Мы прибыли в Москву 11 марта вечером, часов в восемь».</p> <p style="text-align: justify;"><strong>Из воспоминаний чрезвычайного комиссара станции Малая Вишера Василия ЯКОВЛЕВА</strong><br />«В ту ночь ко мне прибежал железнодорожный сторож и просит прийти на вокзал по срочному делу. Быстро одеваюсь и выхожу. На железнодорожных путях заметил вооружённых матросов. Мелькнула мысль: что-то неладное задумали флотские.</p> <p style="text-align: justify;">На вокзале меня уже ждали начальник станции Петров, его помощники Наумов и Иванов, помощник комиссара Гарныш. Через посыльных мы вызвали к вокзалу все имеющиеся в Малой Вишере отряды красногвардейцев и рабочей милиции, стали вооружать подходивших на помощь рабочих депо, станционных служащих. Сформированные отряды получили приказ — строго охранять правительственный поезд. Этот приказ был выполнен».<br /><br /><em>Одна из задач долгосрочной областной целевой программы «Патриотическое воспитание населения Новгородской области на 2011-2015 годы» – создание условий для изучения истории и культуры Новгородской области и России, участие в сохранении  наследия прошлого.</em></p>