Часто неожиданные находки становятся поводом для знакомства с интересными людьми.
В одном из номеров газеты мы рассказывали о часах, которые были сделаны главным художником бронницкого завода «Возрождение» Иваном Бердниковым. Это был всего лишь пробный вариант – Иван Михайлович своими руками сделал всего четыре статуэтки, а в массовое производство запустить так и не успел – завод закрылся. Невольно захотелось встретиться с художником, узнать, как сложилась его творческая карьера после закрытия предприятия. Связались с ним по телефону, и он просто предложил: «Приезжайте в гости, вот и поговорим. Что греха таить, каждому художнику приятно, когда его работа вызывает интерес. На все ваши вопросы отвечу и чаем угощу».
В сказочном доме
Небольшой добротно построенный кирпичный дом напротив Дома культуры сразу бросается в глаза. Аккуратно расчищенная от снега дорожка ведёт к крыльцу, а на пороге дома встречает с гостеприимной улыбкой хозяин. Работаю в газете давно, поэтому многих известных в районе людей знаю в лицо, и с Иваном Михайловичем встречалась не раз на районных мероприятиях, но познакомиться лично так ни разу не довелось. Пока вспоминали, где и когда мы с ним пересекались, возникло ощущение, что я зашла в гости к уже давно знакомому человеку. Супруга Марина Николаевна сразу позвала пить чай с печеньем, которое испекла к моему приезду. Мне всегда очень неловко в таких ситуациях, не люблю напрягать людей, но раз уж согласилась заглянуть на огонёк, законы гостеприимства надо уважать. Но сразу к чайному столу добраться не получилось. Уже в гостиной я замерла от удивления. Первое впечатление можно охарактеризовать одним словом – «Сказка». Мне доводилось бывать в разных квартирах, домах, но много ли среди нас найдётся любителей приводить в порядок давно сломанный стул, стол или просто садовую скамейку? Проще сбегать в ближайший магазин и приобрести нужную мебель, конечно, с учетом своих финансовых возможностей. Помню, как безжалостно выбрасывали из своих квартир старую, я бы теперь сказала старинную мебель, люди, стремящиеся шагать в ногу со временем – мода диктовала свои вкусы и представления о прекрасном. Тогда, в 70-80 годы, на смену добротной тяжёлой мебели пришли лёгкие красивые гарнитуры, правда, срок жизни у них оказался очень коротким, но об этом мы узнавали несколько позже, когда вдруг переставали закрываться шкафы и отваливаться ножки стульев. А в этом доме люди сумели сохранить и даже сделать чуть ли не произведением искусства мебель, причем не только старинную, дореволюционных времен, но и современную, советскую. Сразу хочется заметить, что эта старина не оставляет ощущения ветхости, а наоборот, создаёт непередаваемую атмосферу уюта, тепла и покоя. В гостиной сразу бросается в глаза буфет с резными дверцами, на противоположной стене темнеет старинным деревом шкаф, на небольшом столике с прихотливо изогнутыми ножками красуется оригинальное рождественское украшение – домик с птицами и цветочным веночком – работа Марины Николаевны. Как оказалось, супруги с нетерпением ждут в гости любимую внучку Полинку, вот и приготовили ей подарок. Руки у хозяйки и в самом деле золотые – всё, к чему ни прикоснутся, обретает новую жизнь. Но вот буфет она даже трогать не стала. Дату его создания никто сказать не мог, но то, что им пользовалась ещё её бабушка в девятнадцатом веке – это точно. А уникальность буфета в том, что он пережил блокаду. Бабушка с семьёй успела эвакуироваться во время наступления на Ленинград немцев, а всё, что было в квартире, оставила под присмотр работников домоуправления. Самое удивительное, что ни шкаф, ни буфет не сгорели в буржуйках замерзающих в блокадном Ленинграде жителей. Только одна створка у замочной скважины немного сколота.
– Может быть, искали продукты, – говорит Марина Николаевна, – Никто уже не скажет, я так и оставила этот шрам как напоминание о войне. А столик на гнутых ножках к нам приехал аж из Парижа – родственники переслали. Скамеечка с изящно изогнутой бамбуковой спинкой вообще была развалюхой. Я её отремонтировала, некоторые детали заменила обычной тонкой фанерой, расписала под цветущий бамбук, лаком покрыла – получилась вот такая красота.
Улочки московские
Обращаю внимание на необычные зеркала, украшающие гостиную. Такое неожиданное решение оформления оправы вижу впервые – зеркала воспринимаются как элемент украшения интерьера, а не предмет обычного повседневного пользования. Это чудо – дело рук самого мастера Ивана Бердникова. Автор каждому из своих творений придумал название, очень точно передающее тему декора. Зеркало «Московские улочки» приковывает взгляд и долго не отпускает, в такое нужно не просто смотреться, оценивая свою внешность, поправляя локон, а вглядываться, и тогда, быть может, попадёшь в фантастический мир Зазеркалья, как в известной сказке Льюис Кэрролл про Алису. А рядом любимое зеркало хозяйки – «Детство».
До сей поры Иван Михайлович стоял рядом, был немногословен и только улыбался, мол, ну женщины, как всегда, фантазируют, такими темпами мы до чайного стола доберёмся только к вечеру. Но и сам незаметно увлёкся, разговорился и повел в комнату на втором этаже – на минуточку! Ну а из этой комнаты уходить совсем не хотелось. Яркое солнце, отраженное в многочисленных зеркалах, придавало ей какую-то загадочность, и вместе с тем здесь было тепло и очень уютно. Основная коллекция чудо-зеркал была развешана именно здесь. Хозяин, довольный произведённым эффектом, показал на своего «первенца» – зеркало, которое заказчики назвали «Сельское окно».
– Но я бы назвал его «Уходящее время» – оно напоминает мне детство, зелёные луга, время, которое уже никогда не повторится, – размышляет художник. – Когда завод «Возрождение» закрывался, денег уже совсем не платили, а жить-то на что-то надо было. Решил вернуться к профессии, которую получил ещё в юности – скульптор-камнерез. Но в наших краях камня хорошего не найти, а вот к дереву прикипел душой. Однажды приснился совершенно необычный сон, в котором я увидел красивое деревенское окно со ставнями, керосиновой лампой на подоконнике, улыбчивые лица бабушек и дедушек. А утром вдруг понял, чем буду заниматься дальше. Ведь это даже не зеркала, а такое небольшое окошечко в другой мир, который тревожит и радует, напоминает о чем-то, может быть, давно забытом. В общем, у каждого свои фантазии, а людям в современном мире нужно иногда хоть немного отстраниться от быта. Заказы есть, многие сразу просят повторить увиденную на образцах композицию, но один к одному не получается, да и не надо. Сейчас работаю над большим зеркалом, центром композиции стал наш кремль и Софийский собор. Работа очень кропотливая, думаю, месяца два буду доводить до кондиции.
Несчастье помогло
Зеркала стали пользоваться хорошим спросом, и одно время супруги сами возили их в Москву и в Санкт-Петербург в художественные салоны. Первой, кстати, сдала экзамен на выживание Марина Николаевна, которая от безысходности начала делать сувенирные игрушки на продажу, самым удачным у неё получился плюшевый медведь, изготовленный по старинным лекалам. Она первая и проложила дорогу к месту реализации рукотворной продукции – с помощью друзей связалась с художественными салонами Москвы и Питера и заключила договор на поставку изделий.
– Иногда везла две огромные сумки, помните, китайские полосатые, своих мишек и две коробки с зеркалами, – вспоминает Марина Николаевна. – А в Москве на перроне стояла и высматривала мужчин без ноши, до сих пор удивляюсь, но всегда находился добрый человек, который помогал донести сумки до автобуса или метро, а если уж совсем тяжело было, то до такси. Торговать мы научились ещё раньше. Иван в перестроечные годы, когда завод на ладан уже дышал, зарплату получал натурой, т.е. фарфором. Помните, наверное, на трассе в те годы стояли стеллажи с синей посудой, вот и мы были среди таких же несчастных коробейников: в жару – навесы делали, в холод – костры жгли. Дальнобойщики нас уже знали и заказы делали. Даже бартер наладили с южными городами: они привозили нам продукты – мясо, овощи, ну а мы – сервизы, чайники.
– Да, я тогда на трассе продавал изделия не только свои, а собирал посуду у своих работников, а потом выдавал зарплату с вырученных денег, – добавляет Иван Михайлович.
Когда он вспоминал о последних днях работы предприятия, чувствовалась в его словах настоящая боль за то, что так бездарно было потеряно уникальное производство. Ведь оно было единственным во всем Советском Союзе. Когда пришёл новый собственник, он почему-то озаботился не переоснащением предприятия современным оборудованием, а только дивидендами. Но без модернизации было практически невозможно конкурировать с красивой посудой, хлынувшей из-за рубежа в наши магазины в начале перестройки.
– Производство было нерентабельное из-за некачественной фарфоровой массы, устаревших печей для обжига было очень много брака, что-то закрашивали, подмазывали, но так долго продолжаться не могло. Поэтому крах завода при таком безхозяйственном отношении был неизбежен, – считает Иван Михайлович. – А сколько красивых сервизов, ваз, статуэток создавали наши художники! Но всё это выпускалось маленькими партиями для выставок. Были и прекрасные разработки, не уступающие зарубежным, но претворить в жизнь так ничего не удалось.
В его доме нашлось место и образцам фарфоровых изделий, которые были созданы по его художественному замыслу. Некоторые из них напоминали о том времени, когда молодой, полный творческих планов Иван Бердников приехал в поселок Пролетарий, где и отработал художником больше десяти лет – сначала на заводе «Пролетарий», потом в ЗАО «Возрождение». А до этого были годы учебы, поиски интересной творческой работы в разных городах страны.
Из города камнерезов
Он родился на Урале в небольшом живописном городке Кунгур, где многие жители городка работали в мастерских по изготовлению различных поделок из местного камня, гипса, селенита, известняка. Почти каждый второй умел делать из камня самые разные поделки – от стилизованных фигурок животных до красивых подсвечников, письменных приборов, портсигаров и многое другое. Кстати, очень много изумительных по красоте изделий уральских мастеров сегодня хранятся в Кунгурском художественном музее, созданном руками уральских энтузиастов. Поэтому не удивительно, что уже с детства у мальчика появилось желание работать с камнем. Почти все ребятишки в городе мечтали стать камнерезами.
– Сразу после окончания восьмого класса поступил в местное училище, в котором готовили специалистов для нашего предприятия народных промыслов, в том числе и камнерезов, – вспоминает Иван Михайлович. – Обучение было на очень высоком уровне, как в настоящем художественном училище. Потом отработал год в Кунгуре, и руководство предприятия меня, как подающего надежды специалиста, отправило учиться в Абрамцевское художественно-промышленное училище под Москвой, теперь оно называется колледж. Это были незабываемые годы. Здесь я научился работать с деревом, костью, прошел курс обучения рисунку и графики. Вообще, спектр дисциплин по теории народного творчества, истории народных художественных промыслов, изучению веками наработанных приемов обработки материалов был очень широк. Поэтому возможностей найти достойное место работы у его выпускников было много. Я же после его окончания вернулся в Кунгур отрабатывать положенных три года. Но в молодости так хотелось увидеть мир, поэтому вскоре, не задумываясь, отправился по комсомольской путёвке в Набережные Челны, где в 1969 году приступили к строительству промышленного гиганта-завода КаМАЗа. И чтобы ни говорили сегодня о комсомольских стройках, я могу сказать только одно: там в самом деле работали молодые грамотные специалисты со всей страны, это было время романтиков. Я несколько лет трудился в отделе архитектуры, город стремительно строился. Но друзья перетянули в Москву. Конечно, в столице для творческого человека открываются очень большие перспективы, если повезёт, конечно. Несколько лет провел в реставрационных мастерских. Реставрация старой Москвы – это отдельная и очень интересная тема для разговора. Но от шумной, необъятной столицы я очень быстро устал, по-видимому, сказались мои деревенские гены тишины, покоя хотелось. Кроме того, в постоянной круговерти не оставалось времени на творчество. Поэтому когда новгородские художники предложили съездить в город на Волхове на экскурсию, а заодно познакомиться с местным фарфоровым производством, не отказался. Подумалось: «А может это моя судьба!».
На всю жизнь
Так и получилось. В Пролетарии задержался на всю жизнь. Здесь встретил и свою вторую половинку – жену Марину.
Они вместе уже почти 37 лет, несмотря на все трудности, которые им периодически подбрасывала судьба.
– Был у меня ещё один период в жизни, о котором мы с женой вспоминаем, как об испытании, посланном Богом, - признался Иван Михайлович. – Мы одно время жили в Новгороде, я метался в поисках работы. А жена тогда работала секретарём в архитектурном колледже и была знакома со священником, который вел в колледже основы православия.
В Софийском соборе только начали возрождать проведение церковных служб – он стал действующим храмом, и Ивана Михайловича сам владыка пригласил поработать комендантом – была такая должность, теперь она называется «староста». Работа оказалась очень трудной, надо было вести бухгалтерию, обжить эти стены, заказать всё необходимое для проведения служб. Денег было очень мало, помню, экономил каждую церковную копейку. Работу наладил, но от напряжения заболел, очень долго восстанавливался.
А вот владыка Лев был очень доволен работой первого коменданта и предложил наладить хозяйство и в Юрьевом монастыре.
– Я отказался, – вспоминает Иван Михайлович, – во-первых, со здоровьем были проблемы, да и очень хотелось опять заняться любимым делом. Поэтому о своем выборе я не жалею. А вера – она всегда со мной. В Бога, в людей, в силу искусства и в мою малую родину.
Евгения АБАШЕВА
Фото автора
Опубликовано в газете 30 января
