Дети войны: страшная и беспощадная, она лишила их детства
Пальчики, крепко сжимающие верёвку саней, онемели от холода, в прохудившиеся валенки упрямо лезет колючий снег, убогая, выцветшая от времени шапка и с чужого плеча полушубок не спасают от пронизывающего ветра. Последние силы отнимают высоченные сугробы, их необходимо преодолеть, чтобы добраться, наконец, до сваленных сухих деревьев. Зимой сосновый бор всегда встречал маленьких посетителей неприветливо. Не то, что летом: тишь, благодать, от лёгкого ветерка и нежного прикосновения листвы забываются все невзгоды, даже есть не так сильно хочется.
- Весной кормились лебедой, крапивой, в Заозерье ездили и по откосам собирали пестыши и «кислицу», - вспоминает Нина Колгичева. – Подольховиков и черноголовиков набирали целые корзинки возле деревни Окуловка. А потом мама жарила, варила, солила. Но хлеба - горячего, ароматного, рыхлого, довоенного - очень хотелось. Ягод много собирали. Доедем до Торбина или Вялки на подножке поезда, бегом в болото. А вечером, перебрать нужно было малину или чернику, расфасовать в пакетики: бойцы из проходивших через станцию эшелонов охотно покупали у нас, детворы, нехитрый товар.
Как обычно в воскресный день, 22 июня 1941 года, Ниночка вместе с матерью отправилась за покупками.
- Как сейчас помню – у мамы живот огромный, на последнем месяце беременности ходила, в руках авоська цветная, доверху заполненная. Остановились передохнуть, как раз под репродуктором, большой такой, чёрный, устрашающего вида. И слова из глубин его падали ужасные: «Война», - голос дрожит, нелегко даются Нине Романовне эти воспоминания. – Мы домой сразу же обернулись, а папа навстречу нам, говорит, что уже повестку вручили, на фронт уходит. Отец мой, Роман Нилович Емельянов, прошёл всю войну, служил сапёром в составе 224 отряда Гатчинской Краснознамённой дивизии. А вот после возвращения так и не стал прежним, болел, раны беспокоили, он рано ушёл из жизни. Так что младшая сестра Зина родилась уже спустя три месяца после его смерти. Но это было потом, а летом 41-го мы остались с мамой и крошкой Валей, родившейся в конце июля.
Пелагея Степановна Емельянова, чтобы прокормить дочерей, бралась за любую работу – копала, полола, сажала соседям огороды, сено сушила-ворошила-стоговала. Вместе с подругами и соседками на крышах и чердаках дежурили, фугасные бомбы тушили.
- В Окуловке в годы войны было расквартировано много военных, и так получилось, что мама устроилась работать прачкой, - горькая исповедь держит, не отпускает. – А у неё и так дел невпроворот. Валечка совсем крошка тоже внимания требовала постоянно. Кто первая помощница? Конечно, я. Нагреет мать в печи огромный чугун с водой, вытащит – мне-то не под силу. А я стираю. Вещи тяжеленные, ткань грубая, грязная. Кожа на руках через некоторое время начинала шелушиться, трескаться, ногти ломались, все косточки болели, ныли. Ведь выстирать мало, нужно ещё прополоскать, а для этого воды наносить-выносить. Зимой стирка превращалась в настоящее испытание.
А дрова ведь заготавливали, в основном, дети. Ходили с санками к «маяку», это за Окуловским озером. Бывало перед учёбой разок съездишь, и после занятий успеешь «рейс» сделать. Я шустрая была, хоть и худенькая. Иной раз столько сухостоя натаскаю, что мама излишки продавала. И ведь учиться успевала, азбуку и таблицу умножения осваивала. С интересом, желанием. В совхоз отправляли часто, женщинам помогать колоски собирать, полоть. Там посытнее бывало, деревенские и молочка порой нальют, и краюшку хлеба дадут. А когда школу разбомбили, учеников в другое здание перевели. Аттестат об образовании получила уже в мирное время. Так что в свои восемь-девять лет я была и считалась по-настоящему взрослой. Никто не делал мне и моим ровесникам скидку на возраст, мы недополучили внимания, заботы, мы выстрадали ту войну сполна. Это без сомнения. Поэтому счастливы наши дети и внуки, о чём я не забываю им повторять, что живут под мирным небом, что могут не вздрагивать от воя самолётов и грохота бомб, что не нужно думать ежечасно о куске хлеба.
Светлана КУРДЮКОВА
Фото автора
.jpg?1750846496)
