Варварское отношение к святыням и людям становится нормой жизни во многих сёлах и деревнях. К большому сожалению, деревня Коростынь — не исключение.
В деревне, известной во всей России чудесными историческими событиями, сегодня происходят «чудеса», которые тоже, поди, войдут в историю неприглядной своей стороной. Впрочем, не слишком и удивительно, такое творится повсеместно по деревням, в которых старожилов осталось — по пальцам пересчитать.
Холодно!
В Коростынь мы ехали по новенькому асфальту. Дорожники подсыпали и выравнивали обочины. Семь километров новенькой, с иголочки, дороги отремонтировано под проект реставрации Путевого дворца. Радостно сердцу, началось…
Но мы в деревню ехали специально в местное отделение связи. Нам сказали, что помещение нынче оставили без отопления и жители опасаются, как бы ОС вовсе не закрыли.
Захожу в небольшой клиентский зал, комнату с другой стороны здания, в котором до оптимизации размещалась администрация поселения. Дверь в неё открыта и подперта изнутри стулом. За столом сидит мужчина-почтальон, разбирается с корреспонденцией. За стойкой, на которой лежат разные газеты и журналы, начальник сельского отделения почтовой связи Галина Бухарина. В «резиденции» начальника рядом с посылками и бандеролями соседствуют товары народного потребления — обычное по нынешним временам дело.
— Мёрзнете? — спрашиваю.
— Да, холодно. Вот дверь в коридорчик открываем, там в соседнем помещении печку протапливают, одна её сторона к нам в коридор выходит. Тепла, конечно, мало, но хоть воздух немного жилым становится.
— А почему вам отопление-то обрезали? Не платили?
— Видимо, да. Мы же не самостоятельное учреждение, от Новгородского почтамта работаем (начальник Татьяна Степанова). Приехали люди из тепловой компании и перекрыли отопление, сказали, хватит, мол, на халяву топиться. Руководитель специальной службы почтамта Олег Николаевич Киреев звонил, сказал, что какие-то письма, бумаги в тепловую организацию подготовлены, надеемся, что вопрос решится положительно, иначе, если посильнее морозы стукнут, работать невозможно будет, даже с электрообогревателем.
В сельском отделении трудятся три почтальона, один из них как раз и находился на почте. Зовут его Сергей Олисов. Я спросила, как идёт подписка, выписывают ли люди нашу районную газету?
— Да, в основном районку и выписывают, разных федеральных изданий у нас в розничной продаже достаточно. Вы побольше про село пишите, а то у нас в деревне вообще давно не были. А у нас новость — кусок старой кованой ограды, что двести лет возле церкви стояла, на этой неделе спилили и увезли куда-то, в металлолом, наверное, сдали. Вот дойдите до церкви, а я сейчас нашим прихожанкам позвоню, они тоже подойдут туда и всё вам расскажут.
— Хорошо. А про вашу проблему мы отдельно напишем и попросим от имени населения, чтобы поскорее решило её ваше начальство.
— Спасибо. На почту много людей приходит: кто коммунальные квитанции оплатить, кто на сотовый телефон деньги положить, кто за пенсией, кто за свежей прессой, кто за товаром каким. А про ограду старинную вы напишите, пожалуйста, зачем и кому это понадобилось, ведь она такая красивая была, кованая, как и ворота. Двести лет стояла, а теперь помешала.
— Ладно, сейчас доедем. Спасибо за информацию.
Не тайны и не таинства
По левую сторону дороги на улице Зелёной за высоченным забором стоит красивый дом питерских дачников. Приезжие люди, говорят, бывают здесь редко, но забор стоит всегда. Высокими заборами дачники отгораживаются от здешней неприглядной жизни. А что им, горожанам, прибыл летом отдохнуть на природе и убыл с доброй душой, подышавши ароматом садов и луговых трав, освеживши чресла свои в жёлтенькой водичке озера-моря. А местные, пенсионеры уже, от «неча делать» гуляют по деревне и за околицей, тоже дышат, но приглядываются к беспорядкам и прислушиваются к ритму сердца, которое часто болит.
Две женщины-пенсионерки Валентина Ишкина и Алевтина Елсукова собирают мусор вдоль дороги, против дома с забором.
— Мы тут гуляем, и неприятно смотреть, — говорит Валентина Алексеевна. — Пока делать нечего, дай, думаем, соберём. И в машину сдадим. У нас с мусором проблем-то теперь нет, дорросовская машина приходит, мы мешки сдаём. Они принимают всего за тридцать рублей мешок.
Поехали к церкви, там ограду спилили, четырнадцать метров, мы измерили. Сам служитель церковный Вадим и спилил. Мы ему попеняли, а он говорит, ничего, заборчик новый поставим, и вы поучаствуете. А ограде-то двести лет, наверное, её бы подправить, почистить, красота ведь какая. Моей маме восемьдесят семь, она девчонкой в церкву бегала, ограда тогда уже давно стояла, в кузне кованная. Она бы ещё столько же протянула. А что заборчик, мы в начале двухтысячных, ещё при нашем сельсовете, на субботник выходили, ставили забор из штакетника, так вот он десять лет не простоял, развалился весь, сгнил.
Сейчас приход в церкви маленький стал, батюшка всех отвадил. Он сам-то борисовский, службу проводит у нас раз в две недели, скомканная какая-то получается, не от души как будто. Как-то в Антония прихожане пожертвования собирали на поднос. Кто сто, кто пятьдесят рублей клал, а кто мелочью сколько-то — небогатые у нас люди. Так священник как закричит, дескать, что вы мне положили, крупные деньги в магазин снесли, а для церкви копейки. Прислужнику говорит, мол, выпружи это за угол. Я думаю, не по-божески это, люди ради Господа жертвовали, кто сколько мог.
Странно мне было слышать такие упрёки в адрес отца Николая, Да ведь лгать-то людям какой резон?
Действительно, часть ограды слева от ворот спилена, можно сказать, под корень. Металлические штыри белеют, выглядывая из пожухлой листвы. Остов почти весь в земле, его опутали корни деревьев и кустарников. Но сталь, видать, хороша была, не проржавела за такой-то век.
— Эта ограда, — сказала мне бывшая председатель комитета культуры Ольга Новожилова, — исторической ценности не представляет, ни в одном реестре не значится. Вообще и сама церковь, и ограда с воротами, и вся территория — имущество Новгородской Епархии. Но то, что произошло, это, конечно, варварство. Ограда, безусловно, древняя. Это видно и по её форме, и по тому, насколько сохранился металл. Она ценна уже одним своим возрастом.
Церковь Успения Богоматери выстроена в 1726 году по заказу супруги императора Петра I, императрицы Екатерины, по проекту архитектора Гаэтано Киавери. Другими исследованиями установлено, что композиция и стиль здания церкви указывают на авторство скорее Пьетро Трезини или Данилы Елчанинова. Вполне возможно, что кованые ворота и ограда были поставлены чуть позже, но тоже давненько.
Звоню священнику Николаю Епишеву, уважаемому мною до сей поры человеку. Спрашиваю, с его ли соизволения спилена ограда?
— Да, я знаю, Вадим всё правильно сделал, это же металлолом, мы будем ставить новый забор. А люди лучше бы помогли в этом деле, чем жаловаться. Вот лучше бы узнали, куда делось ограждение с балкона Путевого дворца, вот это действительно ценную вещь утащили. Так никому и дела нет.
Отец Николай не раз бывал в нашей редакции. Не в упрёк ему сказать, для меня лично он, скорее историк, чем святой отец. И тем паче удивительно мне было слышать его слова о древней ограде как о металлоломе. Если уж простым деревенским жителям её жаль, то ему, исторически подкованному человеку, должно быть жаль и подавно.
Но некоторым не жалко ничего вообще. В старом барском парке люди загаживают территорию отходами из выгребных ям от своих домов. И яблони спиливают в барском парке и саду, и ясени. И не только сушняк, нет, и нормальные деревья — пеньки имеются. А сухих веток и старых трухлявых сучьев достаточно и в саду за школой, и в старом колхозном саду на берегу Ильменя. На 11‑й странице вы можете прочитать про эти сады, но тот материал был подготовлен к печати раньше этого, своими глазами тогда я ничего не видела.
О том, в каком состоянии сейчас находится бывшая Коростынская школа и что происходит внутри здания, мы вам расскажем и покажем в следующем номере.
Татьяна КОЗЛОВСКАЯ
Фото автора
Опубликовано в газете 5 декабря
