детей родила и вырастила Татьяна Севостьянова из деревни Подгощи
Число-то какое! Какое число! Двенадцать апостолов было у Христа, двенадцать месяцев — в году, и даже свою знаменитую поэму Блок назвал «Двенадцать». А к новому году ждёт она рождения двоих внуков, и тогда, Бог даст, их тоже будет двенадцать, сейчас пока десять, что тоже сосем неплохо, ведь бабушка недавно справила 60‑летний юбилей, молодая совсем. Кстати, старшему внуку шестнадцать исполнилось, как её младшенькой дочери Катюшке.
А жизнь была… совсем хорошая
Татьяна Васильевна сидит за столом с кошкой на руках. Добрая кошка, ласковая.
— У нас Катя всех котов подбирает, в дом тащит. Сейчас пятеро их, вон, развалились, — улыбается хозяйка. И действительно, кто на спинках кресел разлёгся, кто на подлокотниках, один, чёрный как смоль, взобрался под потолок, на верхний приступок недавно переложенной печки. Печка хорошая, справная, жарко греет.
— У нас дома ни одной мыши, и в огороде ни одного крота, — хвалит усатых-хвостатых любимцев Татьяна Васильевна, — даже и к соседям бегают мышей ловить, у тех тоже этой дряни нету.
Вот так, думаю, где люди добрые живут, там и животные не в тягость. Большое это дело, когда ваш мир добр и светел и есть в нём место всему живому.
— Как же это Вы смогли столько детей родить и всех вырастить, — удивляюсь, — даже ума не приложу — двенадцать…
— Да как получилось, так и получилось, даже в ум не входило от ребёнка избавиться. Все выросли здоровые, хорошие, только одна Таня инвалидом родилась, с синдромом Дауна. Мне врачи в роддоме говорили, мол, оставьте дитё, она у Вас и до трёх лет не доживёт. Не могла я оставить, потому что не по-божески это было бы. Говорили, до трёх лет не доживёт, а ей уже двадцать. Она ничего, сама за собой ухаживает, только видит плохо — врождённая катаракта, и врождённый порок сердца. Раньше-то ребятишки по очереди за ней приглядывали, а теперь некому, кроме меня, не отойдёшь надолго от неё. Ну да ничего, до магазина добегу, и ладно.
Конечно, при сегодняшней жизни столько детей не завела бы. Раньше-то хорошо было: пионерские организации, комсомольские. В школе — никаких поборов, в техникумах, училищах — общежития, жильё давали.
Да и запросов таких больших у наших детей не было, всё было просто, размеренно.
Только три года как корову вывела, а раньше ведь двух-трёх держала, поросят, курей стадо. Коля, муж, по грибы, по ягоды любил ходить, и дети с ним. У нас этого добра всегда было навалом, да и сейчас тоже всё своё да лесное в погребе. А пойдёмте чай пить с малиновым вареньем.
Мы пьём на кухне чай. Кухня отделана со вкусом — сын Алексей старался, он дизайнер по натуре, художник. Хочет в Доме культуры работать, он хороший организатор и в музыке разбирается.
Татьяна Васильевна перечисляет детей. Старший, Сергей — командир поискового отряда экспедиции «Долина». Он и братьев младших в это дело втянул, теперь отряд, считай, семейный. Вова умер, ему было бы 38. Оля на рынке в Шимске работает, живёт рядышком, на этой же Зелёной улице. У них с мужем трое детишек уже. Вера в Новгороде, Николай здесь живёт, предприниматель. Саша тоже в Подгощах, Толя со мной, жениться собирается. Он тоже участвует в «Долине» и занимается предпринимательством. Миша — в «Долине», не так давно из армии пришёл и собирается жениться. Таня. Алексей, тот, что ремонты в доме делает, в техникуме учится. Кате шестнадцать, она в строительном колледже на юридическом отделении платно учится. Живёт у Сергея, это хорошо, а то тяжело нам двоих-то учить.
Себе не принадлежишь
Пенсия у мамы небольшая, стажа, понятное дело, не заработала. Хотя раньше при малейшей возможности то здесь, то там подрабатывала — в сельсовете в бухгалтерии на полставки, в садике, комендантом в общежитии. Да что уж там говорить, ей вообще работать было не положено, ей государство памятник заживо обязано поставить. Красивый и простой памятник женщине-матери в платочке, в переднике и с домашним пирогом в руках. И руки в муке. А рядом чтоб все двенадцать детей. Хочешь — в ряд, как на памятнике «Тысячелетие России», хочешь — около матери, мал мала меньше…
И ведь никаких материнских капиталов она не получала, не принято было. Дали только Медаль материнства I степени.
— Говорят, у кого такая медаль, тому «ветерана» дают, — говорит, — а мне всё некогда узнать — точно ли?
— Она настолько скромная и порядочная женщина, — рассказывает глава администрации Подгощского сельского поселения Любовь Заботина, — никогда ничего не просит. Мы знаем, что и сейчас ей нелегко, стараемся хоть немного чем-то помочь, в Рождественский марафон подарочек выделить. Она скажет, дескать, может, кому нужнее. Я росла с её детьми на одной улице. Помню, что у них в доме всегда, кроме своих, ещё куча нас, соседских ребятишек, ошивалась. Она часто пироги пекла. Вкусные! И так весело у них было, хорошо.
Татьяна Васильевна говорит, что не так и трудно много детей иметь, просто себе уже не принадлежишь, думаешь только о них, видишь каждого насквозь. Посмотришь на одного и чувствуешь — этот завтра заболеет.
— А ведь хулиганили, небось, мальчишки-то, когда в школу ходили? — спрашиваю.
— Да всякое бывало, помню, унитаз в школе взрывали… Но чтобы уроки пропускали, такого не было, они послушные были и отца побаивались. Никогда не могла я сказать, что дети у нас неуправляемые, не было такого. Все учились, работали, помогали друг другу. Они всегда всем со мной делились, я знала их проблемы. И сейчас делятся, хоть и взрослые.
Сама-то Татьяна родом из Боровичей, городская, стало быть. С будущим мужем, Николаем Ивановичем, вместе на электровакуумном заводе в Новгороде работали. Поженились и приехали к Николаю на родину, в Подгощи. Сначала в квартире жили со свекровью, потом от совхоза коттедж получили. Двадцать соток огород, большущая теплица, двор скотины. Городская девушка всему научилась, никакой работы не гнушалась.
Это теперь — давление, ноги болят, но по мере сил трудится. Стирки только одной сколько! Сын приспособил бочку с водой в ванной, чтобы машинка стирала, а то после бесснежной зимы да засухи воды мало стало в колодце.
Николая Ивановича нет рядом в этом мире уже четырнадцать лет. Раньше-то его в районе хорошо знали как совхозного завгара, водителя совхозного же автобуса, спортсмена и примерного семьянина. В любви и согласии жили супруги, а как иначе — столько ребятишек вырастили, не приёмных, своих кровиночек.
— Нас у мамы четверо было, — говорит Татьяна Васильевна, — она нас одна на ноги поднимала, и ничего. Сейчас чем трудно? Учёба, жильё — тяжело осилить. Ну на что, скажите, я своим сыновьям квартиры куплю? Сами строиться собираются, но столько волокиты — то то не так, то — это! Очень много волокиты, и так всё неудобно стало для людей. Вот, например, домовую книгу скоро год как делают, а раньше придёшь в сельсовет, за пять минут тебе справку выдадут. Не пойму я, для чего всё с ног на голову перевернули, деревня всё-таки должна жить по своим законам, на земле человек живёт, на земле трудится, от земли и надо «плясать»…
Тёплые материнские глаза. Усталые, натруженные руки. Где найти такие неповторимые слова, чтобы рассказать, как она жила и живёт в детях? Как это — себе не принадлежать? И она уже повторяется во внуках, такая светлая, земная женщина. Такая удивительная!
С праздником Вас, Татьяна Васильевна! Пусть Вас радуют Ваши родные. Пусть ни одна слезинка горя и печали не упадёт из Ваших глаз, пусть всегда они светятся радостью и счастьем. Искренне желает Вам этого местная администрация. Искренне желаем Вам этого все мы.
Татьяна КОЗЛОВСКАЯ
Фото автора
и из семейного архива
Опубликовано в газете 6 марта
