Уголок России — отчий дом

</p> <p style="text-align: justify;"><br />Вот кладбище, о котором мне говорили, чуть поодаль — ещё одно. Значит, через 3 километра должна быть деревня, куда лежит мой путь. Дороги, как таковой, нет, лишь намятая по полю колея. Кругом под сентябрьским ненастным небом расстилаются перелески и поля с некошеной, потемневшей от недавнего дождя травой, в которой видны редкие запоздалые цветы. На пригорке заманчиво светится берёзовая рощица. Воздух такой чистый, что голова кружится. Тишина. Вокруг — ни души. Но нет, из кустов выпорхнула птица и тут же вдалеке застрекотала сорока.<br />Шагая по примятой траве, я пыталась представить, как выглядели эти места раньше: возделанные поля, шум тракторов, пасущиеся стада коров, люди, спешащие по своим делам…<br /><strong>Окроево созвучно «окраине»</strong><br />Преодолев очередной подъём, я увидела небольшую, в несколько домов, деревушку.<br />Когда-то в ней насчитывалось более двадцати домов. Был в деревне свой магазин, клуб, медпункт и начальная школа. Взрослые работали в совхозе — сеяли рожь, заготавливали сено, разводили скот, ребятишки учились. Деревенская молодёжь, окончив школу, уезжала учиться, и большинство из них в родные края уже не возвращались. Так постепенно затухала жизнь в местных деревнях. Исчезли деревни Селиваново и Костыгово, которые окрестные жители называли «Китаем» за многочисленную ребятню. Исчезли Николаево и Луково… Не так давно сгорел последний дом в Кривицах. А Окроево пока стоит. Сейчас в деревне постоянно проживают два местных жителя — Федот Леонтьевич Степанов и Павел Васильев. Ещё в двух домах летом живут дачники. Волотовцы приезжают в здешние края собирать клюкву. Места-то здесь ягодные. Да ещё охотники частые гости.<br /><strong>«Здесь жизнь моя!»</strong><br />Федот Леонтьевич — самый старый житель деревни. Ему 80 лет. Крепкий ещё на вид мужчина, да вот беда — ноги болят, ходить трудно.<br />— Вчера собака с курами остались некормлеными, — сетует он. — Приготовил, а вынести не смог.<br />— Кто же за продуктами ходит? — интересуюсь.<br />— Сын приезжает почти каждую неделю, привозит. Сосед Павел ходит в Заречье к автолавке. А года два назад сам ещё ездил на «дизеле».<br />Федот Леонтьевич прожил долгую жизнь, полную бед и радостей.<br />— Родом я из деревни Точное, — рассказывает Федот Леонтьевич, — километра два от Окроева. До войны в ней было 12 домов. Родители работали в колхозе «Сознание». Он объединял нашу деревню и Дубовец. В Дубовцах сильные бои с немцами шли. Там захоронено много наших солдат. Своих убитых немцы выкопали и увезли в 43‑м, а наши до сих пор там лежат.<br />Когда немцы пришли в наши края, конечно, было страшно. Боялись и немцев, и партизан. Первый год оккупации мы не голодали: собрали и разделили колхозный урожай ржи, были припасы с огорода, скотина. Молодёжь немцы гоняли на работу — в Кривицах строили бункера. Там же был немецкий штаб.<br />В 43‑м всех нас угнали в Литву. Работали на хозяина. Он старый был, но нас не обижал. Потом маму и её сестер отправили в Германию.<br />Когда Степановы в 44‑м вернулись в родные края, деревни не было — все дома сожжены. Перезимовали они у родственницы в Жизлине, а весной перебрались в Точное. Сначала шалаш построили, потом срубили дом.<br />Окончив до войны первый класс, Федот в школу больше не пошёл, слишком много работы навалилось на детские плечи. Позже он окончил шестимесячные курсы при Славитинской МТС, выучился на тракториста. Жизнь налаживалась. Отслужив в армии, он вернулся домой.<br />— Года полтора ухаживал за окроевской девушкой, потом женился. Прожили мы вместе пятьдесят счастливых лет. Жена работала в медпункте, а я механизатором в совхозе. 40 лет отработал на тракторе и 30 сезонов — на комбайне. (За отличную работу его много раз отмечали государственными наградами и Почётными грамотами. Прим. автора). В 73‑м перебрались в Окроево. Позже построили этот дом. Вырастили сына и дочь. Сейчас у меня 4 внука и 3 правнука.<br />Четыре года назад Федот Леонтьевич овдовел. Валентина Симановна умерла вскоре после золотого юбилея. Изменился и дом без хозяйкиного пригляда: нет ни той чистоты и уюта, ни цветников, какие видны на фотоснимках.<br />— Футбол люблю глядеть, — продолжает Федот Леонтьевич. — Когда работал, думал: «На пенсии погляжу футбол, хоккей». А теперь и не показывают, редко когда. Помоложе был — увлекался охотой. У нас тут столько тетеревов было! Штук по сто токовали! Теперь только галки да сороки летают. Лосей много было…<br />Как бы ни было трудно, а Федот Леонтьевич не хочет перебираться к сыну в город, прикипел всем сердцем к родным местам.<br /><strong>Позабыты, позаброшены</strong><br />Скоро дачники уедут и останутся окроевские мужики одни. Будут заниматься своим нехитрым хозяйством, пчёлами. Будут вместе смотреть телевизор и пить чай, а может, что и покрепче. Павел, он лет на 25 моложе, раз в неделю будет ходить за продуктами к автолавке: зимой на лыжах, весной — переплывая Северку на лодке. И деревенскую тишину будут разрывать только лай Мухтара да птичьи голоса.<br />Пожары — вот, пожалуй, единственное, чего окроевцы опасаются. Они ни на что не жалуются. Даже не смотря на то, что местные власти здесь гости редкие. Последний и единственный раз в этом году из администрации поселения в Окроево приезжали 9 мая. На краю деревни похоронены 9 местных жителей, расстрелянных немцами за связь с партизанами во время войны. Три заросшие травой могилки огорожены старым, полуразвалившимся, покрытым мхом забором. А районные власти так и вовсе сюда глаз не кажут. Сколько ещё продержится деревенька, одному Богу известно. Не идут сюда инвесторы, не селятся фермеры, нет здесь дорог и не слышны детские голоса.<br />Уезжала я от гостеприимных сельчан, полная противоречивых чувств. Грустно и обидно, что обжитые некогда места становятся безлюдными, что жизнь отдельного человека мало кого интересует, что, говоря о глобальном, мы забываем про частности. Но на несколько минут солнце прорвалось сквозь тучи, будто даря надежду, что ещё не всё потеряно…</p> <p style="text-align: right;"><br /><strong>Фото автора</strong></p>