Листая календарь, иногда просто диву даёшься – каких только дат и праздников ни существует! От знаменательных, исторических, до вызывающих недоумение и улыбку. А некоторые из них дают повод вернуться к чему-то отложенному и забытому.
Так вышло и на этот раз: увидел, что 15 июня отмечался День создания юннатского движения в России и вспомнил об одном из таких кружков, деятельность которого была связана с Мошенским районом.
Конечно, многие из тех, кто интересуется творчеством Виталия Бианки, особенно связанным с нашим краем, куда он с семьёй приезжал в течение семи лет, слышали, что у писателя гостили ленинградские юннаты. Но, обычно, без каких-либо подробностей: что за юннаты, чем занимались и т. д. А это, думаю, многим нашим читателям будет интересно и полезно узнать.
Не моды ради
Клуб юных натуралистов при Зоологическом институте Академии наук в Ленинграде, по официальным данным, был организован 1 января 1935 года. Тогда юннатская работа в СССР была в большой моде. Но, как и все модное, для большинства эта деятельность была просто формальной, для очередной «галочки» в отчётах. Обычно проводили многочисленные массовые кампании по поводу всяческих «Дней» – птиц, леса и т. п., и рапортовали о миллионах юннатов, принявших участие. Понятно, что никаких миллионов безумно увлеченных биологией школьников не существовало. Настоящих юннатских кружков, где занимались бы делом, а не показухой, тогда, как и сейчас, было немного.
С момента образования заведующим кружком являлся Аркадий Яковлевич Тугаринов – ученый-орнитолог, профессор, доктор биологических наук, известный исследователь фауны Сибири, член Русского Географического общества. В декабре 1935 г. он уехал в длительную экспедицию, и заведующим был назначен Борис Карлович Штегман – крупнейший орнитолог, доктор биологических наук, почетный член Германского, Британского и Американского орнитологических обществ. Похоже, что ни Тугаринов, ни Штегман не занимались постоянной работой с юннатами, но сам факт, что столь крупные ученые возглавляли юннатский кружок, довольно красноречив. Непосредственным же руководителем кружка был Анатолий Михайлович Котон, никаких титулов и заслуг не имевший, всего лишь студент-заочник биологического факультета Пединститута. Виталий Бианки трогательно называл его «Котоша». Он же в одном из писем дал Котону характеристику, стоящую многих наград: «Котошу надо любить, он талантливый мальчик, и сердце свое он отдает юннатам как дар».
Почему писатель обратил внимание и на руководителя, и на кружковцев? А всё очень просто: двое старших детей – Елена (в семье и в кружке ее называли Ноника) и Виталий (Талюша) были членами кружка, сам Виталий Валентинович нередко проводил отдельные занятия с юннатами. Вот что Елена Бианки рассказывает в своих воспоминаниях о А. М. Котоне: «Он был лет на десять старше старших кружковцев, ... человек интеллигентный и, несомненно, обладавший организаторскими способностями – иначе не совладал бы с такой разношерстной компанией».
Что еще, кроме личности руководителя, делало этот кружок таким замечательным? Существование в научной среде и общение с крупными учеными: юннаты кружка, руководителем которого был всего лишь студент-заочник, на самом деле общались с элитой тогдашней биологии.
Кружок не просто находился на территории одного из старейших в России Зоологического академического института, он вплетался в его жизнь. Отчетные вечера кружка в 1936 и 1937 годах были организованы в Большом конференц-зале Академии наук, председательствовал академик С. А. Зернов, приглашенных было до 500 человек. Про отчетную выставку 1939 года один из юннатов вспоминает: «... Были приглашены преподаватели естествознания школ, в которых учились юннаты. Экспозицию посетили и оставили свои положительные отзывы известные ученые. Из них помню заведующего отделением млекопитающих Зоологического института АН СССР профессора Бориса Степановича Виноградова, заведующего методическим кабинетом Педагогического института им. М. Н. Покровского, профессора С. А. Павловича, директора этого института А. Ф. Волкову... Здесь были многие специалисты из разных научных учреждений города и вузов». Юннаты, в свою очередь, посещали отчетные доклады ученых Зоологического института.
В Михеево, к Бианки...
В 30‑е годы еще были сильны традиции мощнейшего экскурсионного движения, которое существовало в среде педагогов‑естественников в начале XX в. Никому тогда и в голову не приходило, что изучение природы возможно ограничить только кабинетными занятиями. Выезды – короткие, на выходные, и длительные, во время каникул, – были неотъемлемой частью жизни кружка. «Младшие с восхищением и завистью смотрели на старших, когда те по субботам собирались с ночевкой за город: рюкзаки, сапоги, иногда даже охотничьи ружья, девочки – в брюках, что тогда было не очень принято... А младшие оставались у печки, на экскурсии выезжали по свободным дням с руководителем». С момента организации КЮНа круглый год проводились экскурсии в разные пригороды и парки Ленинграда (Дачное, Саблино, Петрославянку, крупные парки Лесотехнической академии, Острова, Ржевку и др.). Летом ребята работали в пионерлагере как старшие юннаты-инструктора, получали задания от кружка, уезжая на дачи и в лагеря, один юннат в 1936 году был командирован в Крым.
Но, как вспоминают кружковцы, «настоящие экспедиции начались в 1937 году, когда юннаты стали ездить в Мошенской район Ленинградской области». Здесь, в деревне Михеево, жил с семьей В. В. Бианки. В 1937 году он пригласил Ю. М. Котона и его кружок пожить летом в одной из соседних деревень. Виталий Валентинович заранее хлопотал, подыскивая жилье для юннатов, проводил с ними экскурсии и просто очень много общался. В дневниках В.В. Бианки тех лет множество записей посвящено этому общению: «Утром дождь, дождь, дождь, дождь. Пошли с Ноникой и Талюшей встречать. ...Наконец слышим – кричат. Первыми появились на дороге мальчики. Большинство с ружьями. Идут босиком, мокрые, но веселые. Потом 3 подводы в сопровождении Котоши и девочек (возницы пьяные!). А девицы молодцы – ни одна не хнычет. Так под дождем и пошлепали с разговорами. ...Мужчин устроили на втором этаже кирпичного дома правления колхоза, женщин – у «солдатки» – через дом. ...Распаковка, чистка заржавевших ружей, набивка сенников, сушка. Только совсем под вечер, наконец, взяли 3 десятка яиц, 20 литров молока – поели. Все молодцом».
Об этих экспедициях сохранились не только записи В. В. Бианки, но также дневниковые записи, письма к родным, воспоминания юннатов. По всем этим документам можно судить, сколь велико было значение таких занятий, как много они дали. Судить можно и о другом – сколь сильно за прошедшие десятилетия переменились взгляды на то, что можно и чего нельзя детям, что должно, а что нет. Вот, например, – обратили внимание? – большинство мальчишек с ружьями. Сейчас вещь немыслимая. А тогда – норма. Стреляли, добывали дичь на пропитание и для коллекций, никто не делал события из «огнестрельного оружия», и никаких несчастных случаев, связанных с ним, не было. Но для тех же мальчишек с ружьями, как и для всех юннатов, в экспедиции обязателен днем... «мертвый час»! И не просто лежать, а именно спать, иначе наказывают!
Из писем и воспоминаний юннатов: «Спим мы здесь на сенниках на полу и очень хорошо, и крепко. Лопаем мы здесь прекрасно. Мы встаем в 7 часов. Потом идет зарядка, мойка, купанье. С 8 до 9 завтрак. Потом идем на работу, и в 2 часа обед. Затем мертвый час, после него чай, потом записи в дневники и обработка материала. Потом свободное время с 7 до 9, и ужин с 9 до 10, после ужина в 11 часов спать. Едим мы хорошо и сытно. За завтраком и за ужином всегда бывает молоко. Правда, ограниченно: больше двух стаканов не дают, но этого вполне достаточно, т. к. еще бывает чай. У нас два раза был свинобобовый суп, два раза уха. Да вообще все очень вкусно». «Питались мы просто, почему-то запомнилась особенно похлебка из чечевицы с гречей, которую я очень любила, и макароны с томатом... Помню как-то ребята притащили сизоворонку, дятла и утку и после снятия шкурки хотели сварить их, а бабушка-хозяйка не давала чугуна, говоря что не даст посуду поганить воронами. В свободное от работы время мы с азартом играли в волейбол, много танцевали, ходили на речку купаться».
Учились друг у друга
Конечно, главное, чем заполнен день в экспедиции, – работа. «После завтрака все шли на участок вести наблюдения... Энтомологи... ловили бабочек, собирали жуков, делали кошение на лугу, на льняном поле, на хлебах, наблюдали за земляными осами, за гнездами ос и т. д. Насколько я помню, обязательных заданий не было, но до самого обеда мы что-то все время делали... Вторую половину дня мы проводили в камералке. Разбирали материал из «морилки», упаковывали в конвертики бабочек, раскладывали на ватные матрасики насекомых – результаты кошения, попутно сравнивая и выявляя, в чем разница между комплексами насекомых из разных мест. Все должно было быть тщательно записано в дневники. Я не помню специальных занятий, как правило, мы учились друг у друга. По-видимому, самостоятельность нам была предоставлена умышленно, но это только прибавляло нам ответственности. Ребята из других звеньев учили нас снимать шкурки с грызунов и птиц, набивать тушки так, чтобы не исказить форму зверька или птицы. Андрей Меженный учил нас стрелять из охотничьего ружья».
Сам Андрей Меженный вспоминает: «... Помню экскурсию, которую проводил В. В. Бианки, он рассказывал, как найти гнездо, как подойти, чтобы не повредить ничего и не напугать птичку. Рассказывал нам о своих опытах с перекладкой яиц из одного гнезда в другое, как птицы реагируют на появление чужого яйца и как воспитывают чужого птенца. B. B. Бианки часто приходил в Яковищи, это всегда было для нас праздником. Все мы собирались в нашей «столовой» и В. В. начинал нам рассказывать о своих экскурсиях, а потом читал нам свои рассказы. Часто он читал нам отрывки из только что написанного, видимо, интересуясь впечатлением.
Мы вместе ходили на экскурсии, разыскивали птичьи гнезда, а потом вели за гнездами и их обитателями наблюдения. Сюда относились подсчет яиц в кладке, период насиживания, время вылупления птенцов. Регистрировали встреченных птиц и старались запомнить их голоса. Один раз под руководством Юры Бурчика мы, несколько человек, ходили ночью в лес и слушали там голоса птиц. Сначала ночных, а затем пробуждающихся рано утром, и регистрировали время, когда пробуждаются птицы того или иного вида. Мальчики отстреливали какое-то количество певчих птиц, и мы учились делать коллекционные «тушки».
Конечно, как всякие дети, они, случалось, валяли дурака и в работе: «Я пробовала набивать тушку, дали мне воробья. Пока я сдирала шкурку, все шло ничего, но когда вывернула ее, то получился такой кошмар, что ужас. И все-таки стала набивать и оторвала хвост. То же было и у Тани. Тогда мы взяли и сшили ласточку и воробья вперемешку, получилось очень смешно...».
На всю жизнь
Но смех смехом, а результаты экспедиционной работы были вполне серьезными. Об этом говорят и сами её участники: «Собранный материал детально описывался: кроме внешнего вида нужно было указать вес тела, несколько общепринятых в музейном деле промеров, содержимое желудка, состояние генеративных органов, состояние волосяного покрова и др. В итоге необходимо было определить видовую принадлежность добытого объекта и все эти данные занести в дневник, а также составить этикетку. В итоге работы летом я, в частности, добыл, описал и определил 103 экземпляра мелких млекопитающих. Энтомологи собрали большое количество насекомых, методически правильно зафиксировав их и разместив на матрасиках, или, как бабочек, в конвертиках с этикетками. Орнитологи и ботаники также успешно справились с поставленной задачей. Все коллекционные сборы были отправлены в адрес Зоологического института АН СССР».
В 1939 году кружок впервые выставил свои работы в павильоне «Юный натуралист» Всесоюзной сельскохозяйственной выставки в Москве. За комплекс представленных работ КЮН получил Малую золотую медаль. Участвовал КЮН на выставке ВСХВ и в 1940 году.
В 1941 г. КЮНу исполнилось пять лет. 25 января в Пединституте состоялся отчетный вечер, посвященный пятилетию кружка. Приказом № 11 по Педагогическому институту имени М. Н. Покровского от 25.01.1941 г. А. М. Котон был награжден путевкой в Дом отдыха «за хорошую организацию и постановку юннатской работы». Премии получили и юннаты. Виталий Бианки-младший, например, за работу по изучению птиц, а также подготовку к выставке был награждён фотооборудованием, а Глеб Святловский за тщательную детальную работу по изучению рыб реки Мсты – набором рыболовных экскурсионных принадлежностей. А потом была война...
Судьба многих кружковцев была нелегка, у кого-то трагична. Но для большинства из них занятия в КЮНе определили весь жизненный путь – они стали биологами, зоологами, часто довольно известными учёными. И не только. Коля Сладков начал писать первые рассказы о природе ещё юннатом, неизменно советуясь с В. В. Бианки. Эта страсть не исчезла и после окончания военно-топографического училища: в 1953 г. опубликована первая книга Николая Сладкова – «Серебряный хвост»; в 1955 г. – «Птенцы-хитрецы» (с рисунками Е. Чарушина), получившая первую премию на Всесоюзном конкурсе детской книги. Николай Иванович Сладков стал замечательным писателем-анималистом, автором многих десятков книг о природе – сбылось предсказание Виталия Бианки: «Талантлив он как черт! Большой будет писатель!».
На снимке: Мила Миронова, Юра Дрюбин, Рома Мелехин, А. М. Котон – экспедиция кружка в Мошенский район. 1939 г.
Подготовил
Валентин ЛЕДЕНЦОВ
