Неплохо говоривший по-русски незнакомец спросил у меня: «Что, кляйн, хочешь прокатиться?». Согласилась не раздумывая.
Война и дети...Трудно представить что-то более несовместимое. «Как же обжигает сердце память огненных лет?!», — думала я, читая письмо Валентины Георгиевны Степановой.
Накануне Дня Победы она приехала в редакцию, чтобы поделиться с читателями воспоминаниями о тех лихих годах.
Маленькая, хрупкая женщина поразила меня своей доброжелательностью и приветливой улыбкой. Со словами: «Любонька, это от души», достала гостинец для нашего коллектива. Было очень неловко отказаться от угощения, глядя в её добрые, с озорными искорками глаза.
Недавно я проездом была в деревне Учно и решила навестить Валентину Георгиевну. Она вышла мне навстречу с огорода, суетливо потирая руки накрахмаленным фартуком. Первым делом хозяйка принялась накрывать на стол и собирать сладости для моих детей. От такого радушного приёма просторный дом бабушки Вали казался родным и знакомым, словно я там бывала не раз.
Алебастровая кукла
Не зря говорят, если вы с чем-то встретились в детстве, через что-то прошли, то запомните это на всю жизнь. События войны, словно живые, до сих пор встают перед глазами моей собеседницы. На тот момент ей было всего четыре года.
— В Вязовне немцы гнали пленных, измождённых голодом. Мы с ребятнёй побежали домой. Набрали им хлеба и бросали в ноги. Затем поднялись большие клубы пыли, которые всё ближе надвигались на нас. Это приехали стедебекеры. «Не наши» солдаты возили воду в бидонах из Вязовни в Погляздово. Помню, как стою на дороге, а мимо машина проезжает. Неплохо говоривший по-русски незнакомец спросил у меня: «Что, кляйн, хочешь прокатиться?». Согласилась не раздумывая. В автомобиле у него висела алебастровая кукла. «Чья она?», — полюбопытствовала я. «Дома меня ждут четыре кляйн!», — последовал ответ. О нашей поездке деревенские женщины рассказали маме. Она перепугалась и долго ругала меня.
Однажды солдат в каске зачерпнул масляным ведром воду в колодце. Наши бабы нажаловались фельдфебелю. Ведь кони-то пить не будут. Пришлось нерадивому вымыть весь котёл и заново наносить воды.
Лошади у немцев всегда были ухоженные. Они плотно стояли в конюшне. Я каждый день мимо них пробегала в амбар, в котором моей семье пришлось жить, когда в деревню пришли фашисты. Стоят кони перед корытом с овсом, подковы большие, головы на меня повернули и смотрят, как люди... В тот момент я думала: «Они, наверное, тоже устали от войны». Эти тяжёлые времена вспоминать порою страшно, но и забывать нельзя.
С благословением Божьим
В семейном архиве моей собеседницы немало грамот и благодарностей за высокие трудовые заслуги. Любое дело спорилось в Валиных руках. Окончив в Речках школу, устроилась на торфоболото, позднее работала в совхозе дояркой и подменной телятницей. Из-за проблем со здоровьем (отнялась рука) пришлось уйти на заправку. Ездила с шоферами за горючим. Потом телятницы пошли на пенсию. На ферму потребовался трудолюбивый и любящий животных работник. Директор «Правды» и главный зоотехник приехали к Валентине.
— Я задумалась: «Как буду работать?» Но стало жалко телят. И дело пошло. Девяносто голов обслуживала. Всех напоить, накормить нужно. Глупыши все в одно ведро лезут, нужно было каждого на своё место развести. Тяжело, конечно. Ни праздников, ни выходных. Приедешь домой, а там своя скотина: и коровы, и телята, и свиньи, и овцы... Помню сяду и не встать. Ночью полы мыла и по морозу ходила полоскать с фонарём на речку.
В Вязовне родители болели, приходилось и еду им возить, и по хозяйству помогать. Они у меня были очень добрые. Пока отцу здоровье позволяло, он всем старушкам в округе пахал огороды на своей лошади. Всех любил - и людей, и животных. Проезжая по дорогам Берлина, делился пайком с немецкими детьми.
Потом меня попросили ухаживать за лошадьми. Конюшня находилась внизу за церковью. Однажды ночью цыгане выкрали животных, осталось два коня. Одного определили в сарай к Надежде Субботиной, другого – ко мне. Всей деревне пахали огороды на моей Белке.
Сейчас у Валентины Георгиевны уже возраст и здоровье не те. Но до сих пор у неё на столе свои овощи. К каждой службе в Учновском храме она печёт с благословением Божьим просвиры. Научилась этому в Новгородской церкви св. Филиппа. На предложения дочери Веры постирать вещи для храма в машинке-автомате отвечает отказом. Запах у белья становится не такой. А прополоскать в проруби, да высушить на морозе — и запах свежий, морозный.
«Жизнь наша состоит из маленьких дел, и их много-много. Если каждое из них делать просто хорошо, в душе появляется радость, спокойствие, удовольствие», — уверена маленькая, хрупкая женщина.
Ольга НИПАРКО
Фото из семейного архива
