Мне очень повезло, что я с детства знаю Дарью Александрову Харитонову. Наверное, родители выбрали судьбу для этой замечательной женщины вместе с именем, которое означает «дарованная», «несущая добро». Дарья — это дар. А в округе у нас все ласково называют её няня Даша
Трудности не учитывались
Дарье не было и полгода, когда началась война. Раннее детство прошло в период оккупации, поэтому смутные воспоминания у неё всё же остались.
— Помню, как бабушка прятала меня и сестёр в окопе, как жили немецкие солдаты в моей родной деревне Блошно. Они селились в дома, а семьи в то время большие были, многодетные, места всем не хватало. Немцы построили бараки для себя на краю деревни. Мало у меня военных воспоминаний, но зато тяготы послевоенной жизни запомнились навсегда. Родителей почти не видели. Мама работала на полеводстве в колхозе. Отец хорошо знал технику и занимался строительством. Председатель часто отпускал его на заработки, так как знал, что ему нужно растить четверых детей.
Нам во всём помогала бабушка. Ещё до начала оккупации она спрятала одежду и обувь. А после возила эти вещи на рынок в Дно и обменивала на продукты. Всегда у неё какие-то сюрпризы были для внучат. Мы с Любой, сестрой, уже взрослые были, хотелось наряжаться, так она нам свою юбку из сундука достала. Мы к швее её снесли, через несколько дней уже щеголяли в обновках.
Тяжёлое время было, — вздыхает Дарья Александровна. — Я в школу пошла с матерчатой торбой. Начальная школа находилась в трёх километрах от Блошна в деревне Ратицы. Мои первые учителя были Михаил Николаевич и Мария Васильевна Варламовы. Трудности никакие не учитывались. Вставали рано, ходили пешком. Путь лежал через ручей, а когда по весне он разливался, мы обходили кругом. Сначала до Горок Бухаровых, потом уже до Ратиц.
Ручек и карандашей у нас не было. Пользовались пишущими перьями, привязанными к деревянным палочкам, которые вырезались из малиновой ветки. На каждой парте стояла чернильница. Макали и писали. Однажды разбаловались так, что пролили чернила на парту и на пол. После уроков оттирали пятна до самого вечера. Так нас учили бережно относиться к вещам.
Первый мой портфель мне подарил папа, он сшил его из старой кожаной сумки.
Тогда было сложно с одеждой и обувью. Мы были рады любой обновке. В седьмом классе папа купил мне новую фуфайку, синюю, а я в ней в лужу упала. Пока чистила, всю грязь втёрла, дома мокрую и испачканную на печку положила. Отцу страшно признаться, и в школу не в чем идти. На этом моя учёба и закончилась.
Пошла работать в колхоз, в полеводство, но пришлось и животноводом побывать. Как-то на собрании подняли вопрос о больных телятах. Агриппина Павлова не справлялась с работой, телята у неё были слабые, часто болели. Предложили мне и Фаине Ивановой принять её группу молодняка, 28 тёлочек.
Девушки с таким старанием и любовью стали ухаживать за животными, всех выходили, даже больных подняли на ноги. Поили телят только тёплым, дрова для водогрейни сами готовили, и пилили, и кололи. За такое старание им даже пообещали телёнка, но вознаграждение так и осталось обещанием.
— А что мы скажем, девчонки совсем, — продолжает вспоминать Дашенька, — нам всего по 15 лет было. Мы не отказывались от любой работы. Однажды председатель предложил: «Дарья, уезжай! Я тебе и справку напишу, уезжай. Что тебе в деревне оставаться?» Я не послушала. Осталась с мамой, пожалела её. Как одна будет?
Столько сил и труда положено в родном колхозе. К 27-ми годам стала себя плохо чувствовать, однажды совсем разболелась. Управляющий заметил, что мне нездоровится, велел поехать к врачу. На приёме доктор рекомендовала мне поменять работу. В медпункте деревни Речки нужна была санитарка.
Всё для людей
Лёгкого труда Дарья не искала. В пять утра вставала, шла в Речки, чтобы к началу рабочего дня всё подготовить. Дров наносить, печки истопить, инструменты медицинские обработать — всё входило в её обязанности.
— Я начала работать под руководством Татьяны Фёдоровны Анухиной. От неё перенимала азы оказания первой медицинской помощи. Вместе ходили на вызовы, добирались то на тракторе, то на коне, но чаще пешком. Радиус деревень был большой — Блошно, Речки, Дуданово, Зехниха, Сухлово, Мяково, Гряда, Середня. Нередко приходилось ездить в Сольцы: то квартальные, то аптечные. А сколько медикаментов перевожено! Сумки большие носила с Ратиц до Речек.
Помогала Татьяне Фёдоровне, у неё сынок маленький Андрюша, а на вызов надо идти. Часто оставалась с Андрюшей нянчиться. А когда Татьяна уезжала на конференцию в Сольцы, оставляла мне молоко для малыша. Бывало так, что молока не хватало, мальчик проголодается, начинает капризничать, а мамы всё нет. Собираю его, заворачиваю и иду с ним в Ратицы. А мамочка уже бежит навстречу нам. Дружно мы жили. Татьяна с семьёй потом в Волот переехала. После неё я с молодыми девчонками работала, их на практику присылали. Валя Феофанова, Надя Кириллова, Люся Михайлова, Галя Михайлова, Тоня Педькова — хоть молодые были, но настоящие врачи, замечательные девчонки. Я вообще очень рада, что мне посчастливилось трудиться рядом с такими людьми.
Антонина Педькова вышла замуж за молодого бригадира Валеру Филивёрова, стала работать в Ратицком медпункте. Антонину Ефимовну все знают в наших краях. Сколько у нас пройдено дорог вместе. Она мне никогда не отказывала в помощи. Столько раз с мужем приезжала на вызов. Я ведь продолжала работать в Реченском медпункте одна. Если что-то случалось экстренное, я бежала в Ратицы на попутку, ехала до Выбити, там, в амбулатории вызывали скорую из Сольцов. Со скорой я возвращалась к больному. И так 31 год.
Родной человек
Всегда удивляла меня эта женщина. А может, я даже и завидую её терпению, бескорыстию. Столько в ней заботы и любви к людям. Даша как ангел, готова помочь всем. Мне всегда было интересно, почему её многие называют няней Дашей?
— После войны у меня остались две сестры, — отвечает мне Дарья Александровна, — Маша и Люба, и младший братик Витя, он в 45-ом родился. Ещё двое не выжили, так бы нас было шестеро. Старшие сёстры повзрослели, вышли замуж. Потом и Витя женился. А вот у меня не складывалось. Вместе с мамой воспитывали Машиного сына. Племянник жил у нас с трёх лет. Я его и в садик, и в школу водила, не заметила, как и в армию пошёл. Он меня няней всегда называл. Вслед за ним и взрослые так стали звать. Потом у Вити сыновья родились Юра и Вова. Их тоже помогала растить. А сейчас уже их внукам помогаю.
— Дашеньку, как я её всегда называю, знаю с тех самых пор, сколько себя помню, — рассказывает Александра Неупокоева. — Она дружила с моей мамой и часто бывала в нашем доме. Мама умерла 36 лет назад, а Дашенька стала мне родным и близким человеком. Добрее и душевнее никого в моей жизни нет. Всегда она на бегу, куда-то спешила, торопилась, то кого-то на попутке везла в больницу, то шла пешком в Гряду, чтобы сделать больному укол или перевязку. Никогда себя не жалела — всю свою любовь отдавала семье. Всегда спешила на помощь людям. Она и сейчас такая, наша дорогая Дашенька.
Ольга МИХАЙЛОВА
Фото автора и из личного архива Дарьи Харитоновой
