В наши дни лес ранней весной редко посещают, поэтому мало кто и знает о существовании этого необычного растения.
Помимо изумительного цветения оно дарит восхитительный аромат — очень приятный и довольно сильный, ощутимый на расстоянии.
В дорогу меня позвало открытие, совершённое много лет назад. Тогда наша небольшая экспедиция весенней порой отправилась на поиск самолётов, пропавших в годы Великой Отечественной войны на севере Маловишерского района. Вначале пришлось добираться вместе с лесорубами по узкоколейке на видавшем виды мотовозе, наблюдая в серое грязное окно унылую картину лесосек. Потом наш путь по приблизительной схеме местного лесника лежал вдоль невзрачной речушки Белки, на берег которой в 1941 году упал советский бомбардировщик ТБ‑3.
Изрядно пропетляв по весеннему лесу, место падения самолёта мы всё же обнаружили. Но запомнилось ещё одно впечатление от этого путешествия — вокруг стоял необыкновенный цветочный аромат, исходивший из расположенной неподалеку ложбинки. Снег толком не сошёл: он лежал в ельниках, на затенённых участках дорог, в ручьях и на северных скатах бугров. Источником этого аромата были торчащие из снега неказистые кустики, ветки которых со всех сторон были облеплены душистыми цветами, похожими на сирень. Никто из нашей группы не знал о существовании этого диковинного, как нам тогда казалось, растения. Сирень — первое, что пришло нам в голову. Только какой-то особенный вид. Это позже в определителе растений мы вычитали, что эта самая наша «сирень» называется волчьим лыком, или по-научному — Daphne mezereum, что в переводе означает Дафна несчастная. Почему же она несчастная?
Дело в том, что латинское название растения произошло от имени древнегреческой нимфы Дафны — дочери богини земли Геи и бога рек Пенея. Этот миф описывается в книге Овидия «Метаморфозы». Большой проказник бог любви Эрот выстрелил в сердце Дафны стрелой, убивающей любовь, а в сердце Аполлона — стрелой, любовь разжигающей. Страдающий от безответной любви Аполлон стал преследовать Дафну, и она упросила родителей спрятать её, изменив облик. И те превратили свою дочь в небольшое деревце. Поэтому в переводе с латинского волчье лыко означает «Дафна несчастная».
Русское название этих растений — волчники или волчеягодники. Известно, что в народе всё, чего следует опасаться, получает приставку «волчий». Не исключение из этого правила и волчеягодники. Кора, листья, цветки, плоды очень ядовиты: 10–15 ягод уже смертельны для человека. Правда, ягоды очень неприятны на вкус, поэтому отравления случаются крайне редко. При этом птицы поедают ягоды волчьего лыка без всякого для них вреда.
Со времени того нашего похода много воды утекло. Недавно на излёте лета в сыром и неказистом лесу мне довелось наткнуться на кустики с проступившими на них ярко-красными, как капельки крови после пореза пальца на руке, ягодами. Вокруг стояли полнотелые одутловатые осины, покрытые стародавними грибами-трутовиками, а в косых лучах заходящего солнца, словно румянец на щеках молодой девушки, горели небольшие ягодки волчьего лыка.
И вот весной снова решил я отправиться в ту самую ложбинку, хотя путь туда неблизкий. Весна напоила реки и ручьи болотной водой цвета крепко настоянного чая. Бодро шагаем по старой дороге. Лес просвечивает насквозь и полон самых разных звуков: перекликаются птицы, шуршат ящерицы, всё вздыхает, чмокает, чавкает — дышит земля, просыпается.
Выходим на край бесконечного, уходящего куда-то за горизонт болота. Это Спасские мхи. Стоит странная гулкая тишина. Свист ветра да крик редкой птицы — вот и вся музыка болотной жизни. Так было здесь и тысячу, и пятьсот лет назад, и вот сейчас. Только инверсионный след самолёта напоминает, что где-то на планете есть люди. В мшистых берегах пугающе темнеет озеро. Вдали на небольшом сухом пригорке сиротливо стоят останки церкви. Словно на острове в болотном океане. В какую сторону ни глянь — везде человеческое жильё отстоит на десятки километров. Когда-то колокольный благовест этого храма разносился по болотным просторам, достигая дальних деревень.
Но вот, кажись, и дорога, которую называют аракчеевской. В XIX веке это была главная транспортная артерия края — почтовый тракт, построенный графом Алексеем Андреевичем Аракчеевым. По тем временам она была верхом технического совершенства и соединяла город Боровичи с селом Грузино, где у Аракчеева было имение.
Дорожная сеть для гужевого транспорта (а другого тогда и не было) была хорошо продуманной и великолепно содержалась. По воспоминаниям стариков, мосты, мосточки и пешеходные лавины по болотам поддерживались в прекрасном состоянии — потому что это был вопрос благополучия людей. Лесные дороги имели тележную колею, зимой — санные ледяные желобки. Прямо по болотам из огромных плах были сложены наплавные дороги. Когда идёшь по такой дороге посреди мшистых топей, возвышаясь на метр с лишним, то невольно проникаешься чувством уважения и благодарности к тем людям, которые всё это строили и поддерживали в надлежащем состоянии.
Потом пришла пора моторов — автомобилями и тракторами вдрызг разбили дороги, которые были приспособлены только для конных экипажей. В считанные годы дороги превратили в бездорожье. Так и возникла известная российская проблема, которая в итоге привела к тому, что весь этот край постепенно запустел. И вот уже только старые пажити и проплешины на местах бывших деревень, неумолимо затягивающиеся чернолесьем, напоминают о былой жизни.
По пропитанному насквозь водой лесу вышли на полянки. Здесь до войны было два хутора. Люди собирались жить своим трудом долго и счастливо, всё было устроено расчётливо и грамотно. Но не сложилось. И сколько по Руси вот такого начатого и брошенного... Только и делаем, что шьём да порем. Сколько впустую затрачено людского труда. Затягиваются ивняком мелиорированные поля, а в иных местах на них уже вытянулись свечки большеньких осин и берёз.
Справа забелели пряди прошлогодней травы — бывшая деревня Иванское. Рядом с домовыми камнями — несколько яблонь, что остались от живших здесь когда-то людей. Весной они, словно невесты в подвенечном наряде, стоят, осыпанные майским цветом, — нарядные и весёлые. И дома уже многие десятки лет нет, и хозяев — тоже, а они, поди ж ты, цветут себе и цветут. Кто-то посадил их, лелеял, мечтал о том, как дети и внуки будут вкушать плоды. Но ничего не стало. Пережили яблони всех — и людей, и дом.
Дальше идём заросшими полями и ищем дорогу. Однако зацепиться не за что. Всё так изменилось за годы, что даже не верится. Крутим — то вдоль, то поперёк. В итоге пошли рекой, чтобы выйти уж куда-нибудь. Кругом огромные медвежьи следы. Умом понимаешь, что у топтыгина сейчас свои заботы, а всё равно настороженно поглядываешь по сторонам. И вдруг... навевает тонким, едва уловимым ароматом. Да, это и есть та самая ложбинка, всё так же утыканная кустиками волчьего лыка с душистыми цветами. Здесь почти ничего не изменилось, разве что лес поднялся выше да цветущих кустов стало поменьше.
В России встречается полтора десятка видов Daphne mezereum. Растёт этот кустарник почти по всей Европе, на Кавказе, в Сибири, а самая отдалённая граница его ареала доходит до Байкала. Встречается на лесных опушках, в пойменных лесах, по берегам ручьёв, предпочитая тенистые места. Однако нигде он не образует сплошных зарослей, а растёт отдельными кустиками на удалении друг от друга, что и создаёт впечатление редкости растения.
Всего в семейство волчниковых входит более 750 видов. Большинство произрастает в тропических лесах. Среди них встречаются большие деревья высотой до 25 метров. Один из семейственных признаков этих растений — довольно прочный луб, так что кору с них можно сдирать, отсюда и народное название «волчье лыко». Некоторые тропические виды семейства волчниковых имеют душистую древесину, используемую в парфюмерии и для окуривания во время восточных ритуальных церемоний. К семейству волчниковых относится и «бумажное дерево» — эджвортия бумагоносная, произрастающая в Японии и Гималаях. В советское время её разводили в парках Адлера и Батуми как декоративное растение. Всего известно около десяти видов растений этого семейства, кору которых можно использовать в бумажном производстве. Есть в этой «семейке» и «кожаное дерево», хорошо известное американским индейцам. Его чрезвычайно гибкие веточки можно завязывать в узлы, как бечёвку.
Если вы вдруг решитесь отправиться в путешествие за Дафной, то делать это лучше ранней весной: в скупом после зимы на краски и запахи лесу, коль повезёт, вы сможете уловить тончайший аромат диковинного растения наших лесов. Цветёт волчье лыко 15–20 дней, а в прохладную погоду — более месяца.
Владимир КУЗНЕЦОВ
