Две даты из множества событий Великой Отечественной обладают особой притягательностью — начало и победное завершение. Написано о них немало: художественные произведения, мемуарная литература. Не менее ценными являются рассказы участников войны, а также людей, просто живших в то время. Те и другие, к сожалению, постепенно уходят из жизни. В семейных архивах одних наших односельчан бережно хранятся воспоминания их родных о военном лихолетье, другие сами, будучи детьми, многое помнят. Сегодня они поделятся с нашими читателями своей памятью о войне.
22 июня 1941 года предрассветную тишину внезапно разорвали взрывы ревущих снарядов. Немецко-фашистские войска перешли государственную границу СССР и повели наступление вглубь советской территории. Бомбардировке подверглись города, железнодорожные узлы, аэродромы, военно-морские базы.
Только через полтора часа после начала наступления посол Германии в СССР граф Шуленбург сделал заявление об объявлении войны.
В 12 часов дня все радиостанции Советского Союза передали правительственное сообщение о нападении на нашу страну.
Передан Указ Президиума Верховного Совета СССР о мобилизации военнообязанных граждан 1905–1918 годов рождения. Это отцы и братья наших респондентов, ушедшие на фронт в первые дни войны.
Валентина Васильевна Антонова:
— Когда началась война, мне шёл третий год, сама, конечно, не помню. Но мама рассказывала, как через несколько дней после объявления войны отец, Василий Кирсанович, был мобилизован. Провожали его за деревню. Он нёс на руках меня и брата Колю. Хотя ему было четыре года, идти не мог, потому что были больные ножки. Оказалось, что папа держал нас на руках в последний раз. С войны не вернулся. Пропал без вести под Курском. А мы, четверо детей, стали безотцовщиной. С приходом фашистов люди ушли в лес, боялись. Потом в деревню назначили старосту, он объяснил, что лучше вернуться. Все вернулись и только коров оставили на привязи, тайком ходили доить. Как-то мама не успела подоить, корова отвязалась и пришла в деревню. Немцы хотели её забрать, мама защищала кормилицу, как могла. Даже нацеленного на неё автомата не побоялась, и всё кричала, что четверо детей погибнут от голода. Так и бежала до Овсянникова. Пожалели, наверное, нас, детей, отдали корову.
После войны мама не раз водила нас в лес, где прятались, рассказывала, как всё было.
Виталий Петрович Осипов:
Войну, конечно, помню, мне к её началу исполнилось девять лет. Жили мы в деревне Луг. О нападении фашистов сразу сообщили. У нас гостил мой дядюшка, он кадровый военный, служил на Дальнем Востоке. На следующий день, 23 июня, он уже отправился в свою военную часть. Отца моего, Петра Осиповича, мобилизовали сразу, но из Лычкова вернули. Причина — болезнь лёгких. В сентябре 1941 года он умер. Уже в деревне были немцы тогда. Мама с бабушкой попытались спрятать кое-что. Зарезали поросёнка, телушку, мясо закопали. Да где там! Нашли наши припасы и забрали себе. То же и с вещами, которые закопали в сарае.
Мал я был тогда, не всё мог понять. Но немцы, пришедшие в деревню со стороны Свапуща, были какие-то не совсем вояки. Они в основном перевозили грузы, людей. Лошади у них были очень большие, сильные, с короткими хвостами. Грузы-то перевозили, но не брезговали и нашими продуктами. Яйца всегда забирали, увели 15 коров, одна убежала от них и пришла в деревню. После тех немцев пришли финны. Эти были злые. Когда отступали, в каждый дом подложили бутылку с керосином и подожгли. Полдеревни сгорело. Перед глазами картина пожара — все дома вокруг горят, а наш один стоит невредимый. Эти же финны ходили в Манцы ловить партизан. Не поймали, но привезли своих двух убитых. Когда отступали, заминировали пути отхода, много наших бойцов подорвалось. В нашей избе положили много раненых. Утром увидел, что пять человек умерших лежат на улице.
С 1942 года по 1943‑й жил в Руницах в эвакуации, ходил в школу вместе с моим дорогим другом Леонидом Затейкиным. Жили три семьи в людях, теснота, есть нечего. Мама распаривала рожь, вот и всё пропитание. Едва дождавшись окончания учебного года, ушли пешком в родной Луг. И начался мой трудовой путь. Пахали, бороновали на быках, косили, дрова ладили, навоз возили на поля. Мне 12 лет, Леонид младше на два года, а работали наравне. Много ребятни собиралось. Иногда прямо на поле танцевали «Кадриль», песни пели. Наверное, не всё ещё понимали — дети всё-таки.
Тамара Алексеевна Рекечинская:
— Перед самой войной родители уехали на Дальний Восток, где и застала их война. Отец ушёл на фронт. А я и младший брат Леонид всю войну жили в Василёвщине с бабушкой, познав страх, голод и холод. Мне шёл седьмой год, брату — пять лет. Помню, как в деревне узнали о войне, мужчины уходили на фронт. Люди очень боялись прихода немцев. Стали рыть землянки в лесу и ушли туда жить. Моя двоюродная сестра Зоя пошла в деревню взять картошки и капусты, начался обстрел, и она погибла. Деревня осталась пустой, когда в неё вошли фашисты. Они, конечно, поняли, где люди, пугали, что будут бомбёжки, лучше спасаться в деревне. Вернулись обратно. У нас был большой дом-пятистенок, немцы стали в нём жить, но нас не выгнали. Помню длинный стол, сидят за обедом. Вместе с ними жили два пленных — чех и русский, у которого была ранена рука. Видела, как немец содрал с головы бабушки вязаный платок и перевязал руку. А над чехом издевались. Затопят баню, напустят дыму и закроют его там. Потом полуживого кидали на снег.
В соседнем доме жил мой дедушка по матери. У него на постое был немец-интендант. Всегда возле дома стояла машина с продуктами. Особенно запомнились большие коробки со сливочным маслом и шоколадные плитки. Однажды немец дал нам с братом по одной.
По вечерам совершали так называемые облавы, ходили по домам, нет ли в них партизан.
Когда начались бои, нас всех согнали за деревню и поместили в огромные бурты для картофеля. В деревне в то время жило более 100 человек.
Помню, как умер от болезни брат Леонид.
Зоя Григорьевна Зайцева:
— Война, Победа — в моей семье всегда было святое. Очень много рассказывала мне мама Евдокия Терентьевна. Я теперь рассказываю своему внуку Саше, нельзя, чтобы новые поколения забыли свою историю. На неё и так посягают новоявленные «историки».
Моя мама жила со старшей дочкой Валей в городе Харькове. О начале войны узнали сразу, начались бомбёжки, особенно старались уничтожить тракторный завод. Город пережил четыре штурма и трижды переходил из рук в руки. Разъярённые фашисты, входя в город, зверствовали. Мама говорила, что людей вешали для устрашения прямо на балконах домов. По городу ходила машина — с виду хлебная, а на самом деле с газовой камерой. Людей хватали прямо на улицах, бросали в душегубку.
Чтобы как-то спастись от голода, мама ходила в деревни менять вещи на еду. На полях боёв лежали убитые наши солдаты. Мама вместе с женщинами собирала документы и сдавала в военкомат. Видела глумление над советскими воинами. Известно, что у командиров на руке были компасы. Их немцы снимали и вырезали на запястье ремни.
Война — она разная. Для одних — мужество и верность Родине, для других — подлость и предательство. Например, одна соседка написала на маму донос, якобы та помогала партизанам, когда уходила менять вещи. Маму держали несколько дней в комендатуре, допрашивали, помог избежать худшего переводчик.
Всё не расскажешь, хочу когда-нибудь записать воспоминания матери.
Валентина Ивановна Музланова:
— Перед войной наша семья жила в Одоеве, мне шёл четвёртый год. Отец, Иван Никифорович, с первых дней войны — на фронте.
Помню, как в доме жили немцы. Однажды за обедом угостили меня гороховым супом. Вкус помню до сих пор. Один немец подарил мне фонарик. Я гладила его лысую голову и спрашивала, где волосики. У него в Германии тоже были дети.
По тяжёлому ранению ног отец мой был комиссован. Мама рассказывала, как привезла его на лошади после госпиталя. Память сохранила, как ухаживала за больным папой — прикладывала к ранам листочки подорожника.
Он привёз мне красивую куклу. Её берегли. Она говорила: «Мама».Очень хотелось посмотреть, что у неё внутри. Удалось это сделать в День Победы. Все радовались, прибежали с поля, кричат, поют, пляшут, а я под шумок уселась в уголке и разобрала куклу по частям. Мама сказала: «Бог с ней, с куклой, такой великий день».
Это мне припоминаются такие детские события, а мама рассказывала, как голодали, пекли лепёшки из лебеды. Как ей было трудно вырастить нас с братом, хоть чем-то накормить. Война — это горе. Правду о ней должны знать молодые и не слушать украинских националистов, искажающих историю.
Такая вот непридуманная история Великой Отечественной войны, написанная нашими земляками. Поблагодарим за воспоминания, за искренность и желание передать их более молодому поколению.
А День 22 июня «в памяти останется человеческой глубоким шрамом на лице Земли. Недаром этот страшный день навечно Днём памяти и скорби нарекли».
Валентина ГОЛУБЕВА
Фото автора
