Десять лет назад

</p> <p style="text-align: justify;">10 лет назад их сыновья, мужья и братья, служившие в части под Питером, отправились на вторую Чеченскую войну. И не вернулись живыми.</p> <p style="text-align: justify;">14 декабря, в День Памяти, родственники погибших ребят свободно проходят в закрытую для посетителей в остальное время часть. По идеально выметенным дорожкам, мимо казарм и часовни, идут к плацу. На нём традиционно проходит траурный митинг «в честь воинов, павших в ходе контртеррористических операций на Северном Кавказе, до конца выполнивших свой воинский долг, спасая нашу Родину от развала».</p> <p style="text-align: justify;">И там, на краю плаца, стоит обелиск, чуть-чуть не достающий шпилем до сосен вокруг. У его подножья надпись: «Воинам 33 ОБрОН МВД, погибшим при исполнении служебного долга», на боковых плитах мемориала золотом высечены имена солдат, сержантов, прапорщиков и офицеров 33‑й отдельной бригады оперативного назначения ВВ МВД РФ. Среди них можно найти новгородцев — их десять. Скорбный список 2002‑го начинается с имени маловишерца Максима Сергеевича Карьялайнена.</p> <p style="text-align: justify;">Его отец Сергей Матвеевич взял меня с собой в тот день в Лебяжье и устроил «экскурсию» по части, чтобы рассказ о Максиме был более понятным:</p> <p style="text-align: justify;">— В ноябре 2000 года Максима призвали на военную службу. Он должен был идти служить в пограничные войска. Мы его провожали в Петродворец, в военкомат. Их там построили, посадили в автобус, повезли на общий сборный пункт на Витебский вокзал. А в этот день пограничники, «покупатели», туда не приехали. И Максиму предложили: «Хочешь рядом с домом служить?» Кто ж не хочет?</p> <p style="text-align: justify;">Когда родители приехали на присягу в Лебяжье, никто тогда ещё не осознавал того, что может ждать ребят. По окончании процедуры присяги начальник штаба Никольский — был очень хороший такой полковник — собрал всех родителей и говорит: «Вы, конечно, не обрадуетесь, но я должен вам сказать, что наша бригада сейчас воюет в Чечне. Пункт временной дислокации — Курчалой. И ваши сыновья тоже пройдут курс подготовки и сводными отрядами поедут в Чечню, на смену тем, кто будет увольняться». У Максима была возможность избежать Чечни, но… Вот строки из его письма:</p> <p style="text-align: justify;">«Здравствуй, мамуля! Я по тебе соскучился, жаль, что мы не увидимся до моего отъезда. Наверное, тебя огорчит эта новость, но 11.09 я уезжаю в Чечню. Это моё решение, у меня есть голова на плечах, и я решил, что лучше я поеду по своему желанию, чем поедет чей-нибудь другой сын с больными родителями принудительно. Или какой-нибудь глупый рахитик, от которого там будет мало толку. Надеюсь, ты поймёшь меня».</p> <p style="text-align: justify;">11 сентября 2001 года, когда весь мир содрогнулся от теракта в Нью-Йорке, Максим со своим воинским подразделением и отрядом питерского ОМОНа вылетал из Пулково в Грозный, а оттуда на вертолётах — в населённый пункт Курчалой.</p> <p style="text-align: justify;"><strong>Сын подводника</strong><br />Его так воспитали, и эта решительность и сила духа у него в крови: отец Максима Сергей Карьялайнен — капитан I ранга, командир атомной подводной лодки, мама — его постоянная спутница. Когда они жили на севере, в гарнизоне, Галине Викторовне офицерский состав вручил памятную медаль с надписью: «Ваша любовь и вера сохранили нас».</p> <p style="text-align: justify;">На просьбу рассказать о Максиме родители вздохнули — всего 20 лет прожил, много не расскажешь.</p> <p style="text-align: justify;">— Он родился, когда нам было за 30. Я был старшим помощником командира подводой лодки, утром ушёл на службу, а жена отправилась в роддом. И вот я, как старпом, проводил разбор учения при стоянке подводной лодки в базе: отрабатывали пожары, поступление воды, ухудшение радиационной обстановки. И вдруг зазвонил телефон на центральном посту, командир берёт трубку, рот у него расплывается в улыбке, говорит: «Товарищи командиры, у нашего старпома родился сын!». Тут все стали поздравлять, восторг выражать, вечером вместе с офицерами мы обмывали коньяком пятки Максима.</p> <p style="text-align: justify;">Когда я уже был командиром, то дежурил по очереди со старпомом — по одной боевой смене. На борту было ядерное оружие. Максим подрос, просился со мной на дежурство, несколько раз ночевал со мной в каюте. Пробежит всю подводную лодку с первого по десятый отсек, шутит: «Папа, там вот у тебя непорядок!».</p> <p style="text-align: justify;">У него было много машинок, и он ещё любил строить крепости-города из кубиков. Построит целый город с крепостными стенами и под башнями двигает колонну машинок по коридору, ползает на четвереньках. Целая квартира игрушками так заставлена. Наиграется и всё быстро за собой убирает в ящик. Его не надо было воспитывать, он знал, что за собой надо убирать…</p> <p style="text-align: justify;">Подростком Максим ездил с отцом в летний лагерь училища, где вместе они на шлюпке ходили на вёслах и под парусом, сын учился стрелять из автомата, бросать гранату. Вместе с курсантами ходил в большой бассейн. Отец тогда удивился: с пятиметровой вышки Максим прыгал вниз головой.</p> <p style="text-align: justify;">Рядом с лагерем был санаторий матери и ребёнка. Максим даже в детстве был отважным парнишкой. Он не побоялся дать отпор парню, крупному и сильному, который обижал девочку Машу из санатория. Мария теперь живёт в Америке и до сих пор помнит тот храбрый поступок Макса.</p> <p style="text-align: justify;">— Мы часто переезжали, — продолжает рассказ Сергей Матвеевич, — он сменил много школ. Когда были сданы документы в одну из питерских, Максим весь вечер плакал у мамы на плече, ему было страшно: он думал, что дети в больших городах необычные. Вскоре понял, что он такой же, как они. Его зауважали, он стал лучшим парнем, девчонки влюблялись в него, появилось много друзей. Учителя к нему тоже относились с уважением. Максим гордился таким отношением, но был очень добродушным и открытым парнем. Одноклассники приезжали к нему в Малую Вишеру. Когда он погиб, все они очень скорбили…</p> <p style="text-align: justify;">В родной вишерской школе с ним прощались уже навсегда, у гроба стоял почётный караул, а с большой фотографии улыбался теперь вечно молодой Максим.</p> <p style="text-align: justify;"><strong>Спецоперации и песни муллы</strong><br />Максим обещал каждый месяц писать хотя бы по одному письму. На Большую землю вылетали редко, и письма зачастую лежали неделями.</p> <p style="text-align: justify;">«11.09.2001 в 6.00 мы выехали из части на машинах, в Пулково приехали в 8 с чем-то, до 15.00 мёрзли в грузовиках, ожидая самолёта, после чего заехали на территорию аэропорта, до 16.00 грузились в самолёт (ИЛ‑76). Потом на взлёт, да, давно я не летал, то ли самолёт-развалюха, в общем, было жутковато. Летели 3 с половиной часа, за час до приземления за иллюминатором начали простираться сплошные поля. Приземлились в Моздоке в полвосьмого, на улице уже было хоть глаз коли, и невыносимая жара. Там и заночевали. Утром я был удивлён — аэропорт в Моздоке — это простая бетонка посреди поля, а вокруг куча авиатехники и палаток с такими же, как и мы, ждущими пересадки. Позавтракав сухарями, начали погрузку в огромный вертолёт. Потом полетели на вертолёте, лететь очень интересно, всё хорошо видно, пролетели над Грозным и Октябрьским, оба города  — сплошные руины. А так в основном поля, на которых стада коров и лошадей, причём без присмотра, и маленькие деревушки. Залетали в Самашки, завозили туда группу завозящих гуманитарку, они нам надарили кучу витаминов и минеральной воды. Сами Самашки — сплошной палаточный военный город. Потом уже прилетели в Курчалой. Здесь жить можно, хоть условия не очень хорошие, но ничего — справлюсь».</p> <p style="text-align: justify;">«… Погода стоит жаркая, днём до 30 градусов. Ночью бывает холодно, часто дует ветер и поднимает много пыли, так много, что нечем дышать. Земля здесь очень странная, как пыль, спрессованная с камнями, а когда намокнет — превращается в смесь глины с пластилином и толстыми слоями прилипает к сапогам… Я стою на крыше кочегарки. Сегодня после ужина была баня, сейчас 21.30, отбой уже произвели, я сейчас тоже лягу спать в чистую кроватку. Потом с 1.00 до 3.00 схожу на пост, а там уже спать до подъёма, он в 6.30…»</p> <p style="text-align: justify;">«Наша часть располагается на северо-западной окраине п. Курчалой. Местность довольно холмистая, в общем, предгорье. Когда ясная погода, вдали видны большие горы с белыми вершинами, очень красиво. Неподалёку стоит мечеть, и каждое утро в 5.40 начинает петь свою песню мулла… Бригада стоит на месте, никуда не передвигается, в общем, сама себя охраняет».</p> <p style="text-align: justify;">«Последние двадцать дней почти вся наша рота была на спецоперации. Выезжали в горы, почти каждые два дня переезжали на новое место, так потихоньку добрались до Введенского ущелья, потом обратно вниз блокировать н. п. «Октябрьский». Всю операцию наша рота выполняла роль тылового заслона. В населённых пунктах мы выставляли КПП, пока внутри проходила зачистка. В общем, за 20 дней мы объездили пол-Чечни, побывали почти на самых вершинах белоснежных гор. По приезду опять заступили в боевое охранение бригады… Здесь всё ещё тепло, только дожди стали лить чаще, много грязи, ночью заметно холодает. Темнеет здесь очень рано, в 9 вечера, а светает около 7 утра».</p> <p style="text-align: justify;">«У нас в роте есть телевизор, принимает «ОРТ» и «НТВ» — новости смотрим обязательно, есть видик и простой магнитофон с радио, даже маленькая стиральная машинка — жить можно, хоть и в палатке. Вода у нас привозная, электричество вырабатывает бензогенератор. Пищу готовят в полевых кухнях, кормят вкусно и много, большой рацион продуктов. Хлеб тоже сами пекут, правда, чёрного хлеба нет — только белый…»<br />«21 ноября мы уехали, а 16 декабря вернулись, почти месяц мы мотались по Чечне. Были дни, когда мы переезжали с одного места на другое по два раза. На равнине за всё это время мы были 4 дня, всё остальное в горах, а 10 дней наша рота стояла в секретах, разбитая на группы по 2–3 человека…»</p> <p style="text-align: justify;">«Напишите, как встречали Новый год, как ваши дела и здоровье. Передавайте большой привет от меня бабушкам и дедушкам. Пускай не болеют и за меня сильно не переживают, у меня всё хорошо. На самом деле я больше переживаю за вас, о том, как вы переживаете за меня. Настроение у меня хорошее, ведь до дома осталось почти девять месяцев. Ваш солдатик Максим. 09.01.2002 г., н. п. Курчалой».</p> <p style="text-align: justify;">Про обстоятельства, при которых погиб Максим, родителям долго не было ничего известно — только то, что подорвался на взрывном устройстве. Ребята, с которыми он воевал, о подробностях гибели Максима не говорили. И только год назад получили точную информацию:</p> <p style="text-align: justify;">«13 февраля 2002 года рядовой Карьялайнен Максим Сергеевич, находясь в заслоне маршрута Барчи-Юрт, Джигурты, заметил в стороне от дороги передвижение неизвестных лиц; остановив товарищей, сам скрытно пошёл проверить этот участок местности; неизвестные, заметив его, открыли огонь по нему и скрылись, товарищи бросились Максиму на выручку, но он остановил их, приказав укрыться, а сам пошёл проверить, что делали там вооружённые бандиты, в это время взорвалось минно-взрывное устройство, которое устанавливали бандиты, рядовой Карьялайнен М. С. получил смертельные ранения, но спас товарищей от неминуемой гибели».</p> <p style="text-align: justify;">Указом Президента РФ от 02.09.2002 № 928 Максим Сергеевич Карьялайнен награждён орденом Мужества (посмертно).</p> <p style="text-align: justify;">Десять лет подряд 13 февраля в Вишеру приезжают 5–6 ребят, с которыми Максим воевал в Чечне. Они приезжают на электричке и сразу идут на кладбище, на могилу Максима, оттуда — к Карьялайненам, обычно холодно — и Сергей Матвеевич топит ребятам баню. Друг друга они называют «братьями», а Сергея Матвеевича и Галину Викторовну — отцом и матерью. За столом говорят тост за Максима: «Он спас нам жизнь».</p> <p style="text-align: justify;"> </p> <p style="text-align: right;"><strong>Фото автора</strong></p>