Бабушка была готова к встрече со мной, а на улице в назначенный час встречала Лидия Чекулаева, да и все дружные соседки не оставили Зою Михайловну наедине с корреспондентом, собрались в её уютной просторной кухне Александра Макаркина, Елена Волкова. Все эти женщины живут в деревеньке как одна семья, друг о друге заботятся и помогают чем могут.

— Мы и на праздники у Зои Михайловны собираемся, — рассказали они, — отмечаем нашей дружной компанией.

Победили коронавирус

Оказалось, что Зоя Михайловна совсем недавно перенесла ковид.

— Теперь солнышко выглянуло, — заулыбалась бабушка, когда разговор зашел о болезни, — значит, всё будет хорошо, я уже 3 раза на улицу выходила.

— Она очень оптимистична, — говорит Лидия Александровна, — мы все у неё учимся. Когда ей стало плохо, мы вызвали «скорую». Приехала она быстро, и очень долго с нами была девушка-фельдшер. Бабушка наша наотрез отказалась в больницу ехать, сказала, что помирать у себя дома будет, отказ подписала. Фельдшер сделала ей уколы, кардиограмму, выписала лекарства. Мы всё купили и начали лечить. За все эти дни ни одного укола, ни времени дачи лекарства не пропустили, оставались ночевать у Зои Михайловны.

— Не боялись заразиться?
— Бойся, не бойся, кто за бабушкой ухаживать-то будет? Не оставишь же её одну. Такую немощную. И попить надо дать, и печки протопить. Но она у нас, знаете, какая: никого понапрасну утруждать не будет. Как чуть полегчало, ночевать стала одна. Вечером печки натопим, лекарства дадим и закроем её. А утром снова спешим обратно. Она огород ещё сама летом сажала, а поливать никого не просила и даже не разрешала никому, чтобы не утруждать. Сказала, что Царица Небесная польёт, то и хватит. Вот так и случилось, и урожай у неё неплохой родился. В прошлом году ещё дрова сама складывала в поленницы.

— Ведь это всё чужие люди так за мной ухаживали, — говорит Зоя Михайловна. — Я не думала, что выживу, но выжила ради них.
— Неудобно потому что помереть, когда вокруг все так суетятся, — вновь смеется Лидия Александровна. — Когда у неё совсем сил нет, она сама себе командует: «Зойка, вставай!» И встаёт. С ней нетрудно. Дана ей жизнь, и свою ношу она несет сама, она не нытик, хотя судьба испытаний ей приготовила словно не на одного. Умер муж, потеряла обоих детей, внук погиб, много потерь пережила.

— У меня уже 2 правнучки есть, — делится Зоя Михайловна.

Заходите двое

Зоя Михайловна родилась в деревне Посохово, а в Рачково попала в 1953 году — пришла жить к мужу.

— Мы встречались с Григорием 2 года, и однажды вечером он сказал: «Пошли жить ко мне». Я отвечаю: «Пошли». А слух по деревне уже шел, что меня опять на отправку на лесозаготовки записали. Я попросила сестру сбегать домой и принести мне пальто и платок, с работы же в фуфайке шла. Знала, если домой зайду, то уже никуда не пойду. Сестра принесла вещи, я переодеваюсь на улице, а мама в окно кричит: «Зойка, иди домой!» Дошли мы до дома родителей Григория, он в окно постучал. Мама его вышла. Он высокий был, а я росточка маленького, за его спину шагнула и спряталась. Моя будущая свекровь удивилась: «Чего стучишь, — говорит она сыну, — дверь не заперта, заходи». Он отвечает: «Я не один». И отступил. Она меня увидела и тем же тоном сказала: «Так заходите двое!» А у них дома ещё сестра мужа со своей семьей жила, но и нам уголок нашелся. Муж мой работал трактористом на колеснике сначала, потом на СТО, потом на «Белорусе». Я всё время в полеводстве трудилась. Мы жили — смены одежды не имели, все деньги складывали, чтобы этот дом построить. Помню, принес муж зарплату, положил на стол сто рублей и ещё двадцатку, подошла его сестра и говорит: «Дай хоть посмотреть на такие большие деньги, сто рублей никогда не видела». В 1977 году в этот дом мы перешли жить.

Детство

— Деревню нашу немцы сожгли, а нас пригнали в лагерь в Блудово. Папа мой при немцах был старостой, ему партизаны велели. «Дом твой, Михаил, — говорят, — на окраине: нам удобно и сам ты мужик толковый». Партизаны приезжали к отцу. И я помню, что у него всегда лежали еловые лапы около дома, и после того, как партизаны уезжали, он всегда ходил и этими ветками заметал по снегу их следы. Но всё равно его кто-то сдал, или немцы заметили, его схватили, увезли в Сольцы, там били, дом сожгли. Нас из Блудово отправили в вагонах в Германию. Мы были щитом для какого-то груза. Живым щитом. Когда над эшелонами появлялись самолеты, нас выгоняли из вагонов, и наши летчики нас не бомбили — улетали.

Всегда друг друга поддержат Лидия Чекулаева, Зоя Волкова, Елена Волкова

В Германии нас выбрал хозяин, посадил в тачку и повёз домой. Мама работала по хозяйству, брат ухаживал за лошадьми. А я хозяйке не нравилась, но хозяин сказал, что я буду нянчиться с их детьми. У них были 2 девочки-близнеца, 6 месяцев им только исполнилось. Помню, возьму их в две руки, на пузе еле тащу, а хозяйка увидит меня, что-то ей не понравится, и она мне подзатыльник отвесит. И мама однажды ей сказала: «Зою по голове не бей. Если провинилась, то бей по заднице». Хозяин дома был добрый, а хозяйка — горячая женщина. Ели мы с ними за одним столом, там нас кормили картошкой, шпинатом, давали черешню — вкусно было. Помню, мама как-то за обедом сказала: «Хоть бы кусочек хлеба». Хозяин понял её, развернулся к буфету, достал краюху хлеба и начал нарезать ломтями: «Ты хлеба хочешь — ешь». Мама говорит: «Мне только кусочек». И с тех пор мама ела хлеб, а нам так и не давали.

Однажды мама встретила Полю Киселеву. Она сказала, что видела дядю Мишу в больнице. Нас хозяин отвез в эту больницу. Оказалось, отца после того, как избивали в Сольцах, тоже отправили в Германию. У него за ухом была такая дыра, насквозь можно было через голову цепочку продеть и за другим ухом вытащить. Он был без сознания.

Когда нас освободили, мы долго жили, вероятно, на вокзале, ожидали посадки в поезд. Мама узнала там женщину из Большого Заборовья, мы потом вместе держались. Хозяйка 2 раза к нам приезжала, увидела, в каких мы ужасных условиях находимся, и привезла нам тюфяк и подушку, чтобы было хоть на чем лежать ночью. Путь домой был нелегким, и пешком мы шли, и на машине ехали, потом река Эльба преградила нам путь, мост через неё был только подвесной, наскоро сооруженный, и нас по нему ночью переправили. Мы жили очень хорошо до войны, у нас всё было, а теперь всё потеряли. Везли мы из Германии голову от швейной машинки, она тяжелая, брат тащил, тащил её и хотел бросить, но мама велела дальше тащить, он где-то нашел тачку и в тачке её дальше пёр.

На Родину мы вернулись как к себе домой. Оказалось, что папа мой вернулся из Германии раньше и уже соорудил небольшую избушку, в которой жил вместе с нашей теткой. Так что очутились мы хоть и в тесноте, да у себя дома.

Она жизнью так научена

— Я в школе отучилась 2 класса, и отец сказал: «Хватит, читать-считать умеешь — иди работать». И на лесозаготовках 4 года была, и в колхозе работала. И коней запрячь, и пахать, и сеять. Помню, убирали картофель. Прислали нам в колхоз 30 солдат помогать картошку копать. Бригадир сказал: «Зойка, запрягай пару лошадей, будешь борозды проезжать, а они убирать в мешки будут». Я борозду пройду (с ручным плугом!). Они, такая орава, вмиг картошку соберут. Я вторую наезжаю, они ждут. Что это за работа? Говорю: «Есть деревенские среди вас?» Все молчат — видно, все городские, потом один вызвался мне помогать

— коня водить. Меня из-под коня не видать, ботинки огромные, а он мне помогает — на поворотах коней под узды берет и поворачивает.

Народа в нашей деревне в 80‑х годах было много. Вознесенье — праздник здесь, а гуляли все окрестные деревни Посохово, Молочково, Лишки у нас в Рачково, потому что у нас гармонистов было много, целых 2. День посевной, день уборочной, День Победы праздновали широко — потягано, постряпано. Клуб был в деревне, правление колхоза, библиотека, начальная школа. Только война закончилась — клуб первым делом построили.

— А сейчас продукты кто вам привозит?

— Автолавки, — смеются мои собеседницы, — ездят так часто, что и пенсии у нас столько нет. Могли бы и пореже. А ведь приехала автолавка — надо выйти, хоть сахару про запас купить, а то обидятся и больше не приедут.

За время беседы с этими удивительными женщинами я получила такой заряд позитива и уверенности в хорошем исходе любого дела, столько крылатых фраз записала, что всё это в одну газетную статью ну никак не помещается. Вот они — настоящие русские женщины, с юмором встретят любую беду и невзгоду, а рассказывают — словно книгу жизни пишут.

Ольга Карпова
Фото автора