Вдоль деревни, от избы до избы

</p> <p style="text-align: justify;">В деревне за Шелонью, от Шимска — рукой подать, бывшие княжеские конюшни до сих пор ещё служат жильём для людей, хотя и их начали разбирать на дрова и кирпичи. Да пора уже, ведь известный в России князь Александр Васильчиков преставился сто тридцать лет тому как, в возрасте весьма почтенном. Если точно, то 2 (11) октября 1881‑го года. А конюшни, надо полагать, построены были много раньше. Собственно говоря, они и стали причиной моего с Виктором знакомства.</p> <p style="text-align: justify;"><strong>Ошибочка вышла</strong><br />Потому как Фомин в Красном Дворе — житель коренной, можно было бы выбрать его и старостой деревни, на что, впрочем, он и сам согласен, коли, по его словам, выдадут ему удостоверение и наделят властными полномочиями. А что? Раз староста, надо и полномочия иметь, а не так, для галочки… Так вот, написала я как-то репортаж со встречи главы района с местными жителями. В тот день одна местная старушка, Зоя Николаевна Лялькина, как раз проживала в квартире, что располагалась в тех самых васильчиковых конюшнях. На сходе она просила Михаила Некипелова и местную власть «за жильё». Говорила, что скоро у неё в квартире то ли потолок, то ли стена обвалится, что, впрочем, вскоре и случилось после урагана. Старушка теперь живёт в другом домике. Я имела неосторожность написать в газете, со слов старушки однако, что раньше в доме был свинарник. Мы ведь, журналисты, «за что купили, за то и продаём». И вот Виктор Фомин, прочитав статью, оплошность заметил и позвонил в редакцию.</p> <p style="text-align: justify;">— Мне, говорит, — Настю Берг надо услышать. — Я трубку взяла.</p> <p style="text-align: justify;">— Вот ты писала про Васильчиковых, про часовню и прочее, а у нас васильчиковы конюшни разбирают, исторический, можно сказать памятник. Я и Некипелову об этом говорил, с газетой к нему подходил, где его с Лялькиной фотография напечатана. Я и ему сказал, что свинарника в том доме никогда не было, а только конюшни. А в свинарник его уже потом люди и превратили.<br />И вообще, что у нас тут творится! Дома один за другим разносят на дрова. Кто шифер снимет, кто доски да балки украдёт, кто кирпичи, что получше.</p> <p style="text-align: justify;">— Так везде так сейчас в деревнях, — отвечаю, — всё бывшее колхозное развалилось. Пусть народ хоть что-то в своё благо употребит, всё равно ведь пропадёт.</p> <p style="text-align: justify;">Говорю так специально, чтобы мужичка подзадорить. А он и правда расстроился.</p> <p style="text-align: justify;">— Ты, — говорит, — лучше приезжай, посмотри сама, а потом и рассуждай. Я много чего тебе покажу.<br />После того разговора мы общались по телефону несколько раз и всё на разные темы. Немало интересного я узнала, а в деревню всё было не съездить, хоть и рядом. И вот, наконец, собралась.</p> <p style="text-align: justify;"><strong>Вот и столб пограничный</strong><br /><img src="images/stories/shimskie/48/Fomin Viktor 023.jpg" border="0" title="Виктор Фомин" style="float: right; margin: 10px;" />Едем в Красный Двор. День тёплый и ясный, солнышко слепит и через машинное стекло изрядно пригревает. Шофёр наш, Михаил Васильевич, вспомнил, что много лет назад привозил из Старой Руссы каких-то людей на свадьбу, как оказалось, этого самого Фомина. Вот как всё в жизни взаимосвязано — ты уже и тех, встреченных когда-то случаем людей, забыл, а они о себе как-то напомнили.</p> <p style="text-align: justify;">Едем, глядим на поля в голубовато-серых проплешинах, оставшихся после малоснежной нынешней зимы, на заросли кустарника и мелколесья — хороший-то еловый и сосновый лес за Шелонью весь вырубили ещё во время войны, когда немцы, используя труд военнопленных, строили полотно железной дороги. А потом ещё после войны рубили его на дворы и постройки, когда народ восстанавливал сожжённые фашистами деревни, налаживал мирную жизнь. Пригодился, послужил людям лес, разводимый когда-то знатными лесоводами Васильчиковыми, кое-что от него и по сей день ещё осталось. Тем обиднее бывает, что за последние двадцать каких-то лет, деревни превратились в… опять, как после войны.</p> <p style="text-align: justify;">Вот и столб пограничный, который установлен хозяином на своём участке, обнесённом возле половины дома сеткой рабицей. Половина дома выкрашена почему-то белой краской, металлическая сетка и столбики, на которых она держится — зелёной. И сам хозяин дожидается нас на дороге, покуривает сигарету.</p> <p style="text-align: justify;">Тут надо сделать небольшое отступление, и несколько слов сказать о Фомине. Служил Виктор в частях КГБ, сейчас ФСБ. Этим, пожалуй, гордится до сих пор, и до сих пор уважает порядок и оружие. Есть у него ружьё охотничье. Держит его не столько для охоты, а больше для уважительного к себе отношения.</p> <p style="text-align: justify;">— Оружие, оно предполагает строгость, оно дисциплинирует. — Говорит. — Ну, подстрелю когда утку — раз в год, зайца — раз в три года. А оружие у меня хранится, как положено.</p> <p style="text-align: justify;">Семейная жизнь, однако, у Виктора не сложилась. Не стала я расспрашивать, что да как, но детей худо-бедно вырастил он сам, отсудив у супруги. Сейчас уже оба парня выросли. Один живёт здесь, на другой только улице, другой — в Новгороде.</p> <p style="text-align: justify;">Отношение односельчан к мужчине разное. Одни считают его чудаком и хорошим парнем, другие — откровенно недолюбливают. Сказали мне даже так: «Вот, раньше пил, а теперь не пьёт и выпендривается, указывает, как кому жить. Забыл, поди, как сам-то…». Ну, а что же ему, всю жизнь что ли теперь об этом вспоминать? Шесть лет уже как вовсе завязал с выпивкой, к тому же, сыновей всё-таки вырастил, не бросил. Только порадоваться можно за человека.</p> <p style="text-align: justify;">До пенсии Фомину ещё долго, а работы постоянной нет. Но он не жалуется, милостыню не просит. Живёт на «шабашки». Что-то строит, ремонтирует, рыбу ловит, в общем, выживает. Ну, а когда работы нет, смотрит, как живут другие. Если что-то не нравится, высказывает своё мнение по-поводу.<br />— У вас тут и народу-то теперь осталось совсем немного? — Спрашиваю.</p> <p style="text-align: justify;">— Щас! — Возмущается. — В сезон четыре машины приезжают за людьми, фермеры из Лесной присылают. Здесь всё равно работы нет, туда народ и ездит на заработки.</p> <p style="text-align: justify;"><strong>Жизнь в «пентагоне»</strong><br /><img src="images/stories/shimskie/48/Chto jdet krasnodvorskih malyshei.jpg" border="0" title="Они должны жить лучше нас" style="float: left; margin: 10px;" />Что ты думаешь, у нас тут 101‑й километр, у нас тут и нормальные люди есть. Кто нормальный, тот хорошо живёт. А вот приезжие всё ждут милости от «природы». Природа, конечно, для них — это власть. От неё и требуют благ… Но по моему, так мы сами теперь должны наводить порядок в своей деревне, а власть обязана нам помогать.</p> <p style="text-align: justify;">…Откуда взялось столько приезжих? Отродясь у нас столько не бывало. Много цыганей. Они сами по себе — кто, откуда, чем занимаются, на что живут? Однако жильё требуют, земельные участки. Даже в область ездят, жалуются.</p> <p style="text-align: justify;">Но люди ведь сами жильё не берегут, а за своим домом ухаживать надо — хоть за собственным, хоть за муниципальным. А как же, это же крыша над твоей головой. А у нас — один дом загадили, разобрали, им в «пентагоне» квартиры дали. Вот, на Центральной улице дом № 16 развалили, теперь разбирают на дрова. А возле дороги при въезде стоит его ровесник. Хозяева за ним смотрели, ухаживали, дом, как дом, любо поглядеть.</p> <p style="text-align: justify;">«Пентагон», к слову, здесь тоже есть, как и в Бору, и во Мшаге, и, кажется, в Теребутицах. В «пентагонах» поначалу селили людей приезжих и часто неблагонадёжных. Обычному человеку там неуютно, хотя живут люди… Возле домов — помойка. Во дворе одного из них поставлены металлические контейнеры, но мусор почему-то лежит не в них, а за углом и у самой стены. Поразило меня, например, то, что в редких окнах домов вставлены стеклопакеты, за ними — белоснежные занавески, цветы в горшках. И ту же, в другой половине строения — оконные проёмы без рам зияют пустыми глазницами насквозь. Говорят, здесь живёт один человек, который болен открытой формой туберкулёза, его даже в местные магазины не впускают. А что толку — мужчина он пьющий, везде ходит, плюётся. Опасная это штука.</p> <p style="text-align: justify;"><img src="images/stories/shimskie/48/u kosti est.jpg" border="0" title="В «конюшнях» у Кости есть квартира" style="float: right; margin: 10px;" />На улице играют цыганские ребятишки, хорошенькие, чистенькие, в ярких курточках. Они тут, как бы лишние, как бы сброшенные с иной планеты. Мальчишки постарше ковыряют ледяную землю в канаве, пускают ручейки.</p> <p style="text-align: justify;">— Вас кто-то заставил? — Спрашиваю.</p> <p style="text-align: justify;">Не, мы сами. Это чтобы вода от домов уходила.</p> <p style="text-align: justify;">Хорошее дело делают ребята, молодцы, хозяева. Неплохо было бы, если больше таких людей было в деревне, которые взяли бы в руки лопаты, топоры, молотки и гвозди, ну, хотя бы глядя на рачительных соседей. Советская власть давно кончилась, и теперь старого уже не будет. Хотя и при той власти надо было работать, хоть и поддерживать порядок даже в «дармовых» квартирах…<br />В Красный Двор мы ещё вернёмся. Потому что не рассказала я и половину того, что узнала. О самом интересном — в следующий раз.</p> <p style="text-align: right;"><strong><br />Фото автора</strong></p>